Ингеборг Фляйшхауэр - Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939

Эти замечания Ворошилова, высказанные им в беседе с Кёстрингом в сентябре 1939 г., полностью соответствуют его действиям на военных переговорах. Уже на первом заседании западные воен­ные миссии обнаружили, «что советские партнеры серьезно настро­ены на успешное завершение переговоров» [1033]. Они вели переговоры прямолинейно, целеустремленно, с сосредоточенной серьезностью, не прибегая в отличие от своих западных партнеров «ни к каким уловкам или уклончивым дипломатическим манев­рам» [1034]; при этом их «резкая» [1035], а по мнению англичан, даже «грубая» [1036]манера ведения переговоров объяснялась не в послед­нюю очередь тяготевшей над ними необходимостью принятия ре­шений. Здесь, помимо прочего, важную роль играл фактор дефицита времени: знание даты намеченного на один из ближай­ших дней германского нападения на Польшу требовало четкого ре­шения. Эти факторы настолько сильно давали о себе знать во время переговоров, что никаких сомнений в искренности руковод­ства советской делегации тогда не было [1037].

Руководитель советской делегации маршал Ворошилов с самого на­чала уделял главное внимание двум вопросам, к обсуждению которых он постоянно и с чрезвычайным упорством возвращался: «планы» [1038]западных держав, касающиеся операций Советской Армии на герман­ском Восточном фронте в случае войны, и связанный с этим вопрос о проходе советских войск через территорию Польши и Румынии с целью соприкосновения с противником [1039]. Слова Ворошилова о том, что ему «из всей военной истории не было известно ни одного случая, когда бы искали союзника против вероятного противника, но не желали бы пре­доставить этому союзнику право войти в соприкосновение с вероятным врагом» [1040], были, по мнению Кёстринга, справедливы, тем более что советское руководство знало о предстоящем нападении Германии на Польшу.

В начале заседания 14 августа Ворошилов уточнил свои вопросы, но из ответов он должен был понять, что ни англичане, ни французы не имели на этот случай никаких убедительных военных планов и что они не были готовы к совместному решению вопроса о праве прохода. Это побудило руководителя советской делегации уже на заседании 14 авгу­ста поставить вопрос о проходе войск через польскую и румынскую территорию в качестве «кардинального вопроса» дальнейшего совет­ского участия в переговорах: «...это является предварительным услови­ем — пропуск наших войск на польскую территорию через Виленский коридор и Галицию и через румынскую территорию». Иными словами, «вопрос о пропуске советских войск на польскую территорию (на севере и юге) и на румынскую территорию» должен быть решен заранее [1041]. Так возникла, по мнению французской миссии, драматическая ситуа­ция: грянул «гром» [1042].

После перерыва между заседаниями — во время перерывов совет­ская военная миссия, по наблюдению западных партнеров, доклады­вала Сталину о происходящем — Ворошилов еще раз уточнил свои вопросы: «Будут ли советские вооруженные силы пропущены на тер­риторию Польши в районе Вильно по так называемому Виленскому коридору? Раз. Будут ли советские вооруженные силы иметь возмож­ность пройти через польскую территорию... через Галицию? Два. Бу­дет ли обеспечена возможность вооруженным силам Советского Союза в случае надобности воспользоваться территорией Румынии?.. Три. ...Для советской миссии ответы на эти... вопросы являются кар­динальнейшими».

В ответе, который генерал Хейвуд после короткой совместной кон­сультации дал Ворошилову от имени обоих руководителей миссий, го­ворилось, что Польша и Румыния как самостоятельные государства должны сами дать разрешение на проход советских войск. Он отослал Советское правительство к правительствам указанных государств, от­метив, что это допрос политический, а не военный. Подобный ответ по­будил Ворошилова после следующего перерыва в переговорах (и соответствующих консультаций со Сталиным) сделать заявление, в ко­тором он, признавая сложность стоящих перед ними политических воп­росов, обозначил дальнейшие переговоры, если не будут даны положительные ответы на советский «кардинальный вопрос», заранее обреченными «на неуспех» [1043].

По мнению Бофра, «советский ответ... был чрезвычайно ясен и, к сожалению, неопровержимо логичен. Было более чем нелепо пойти на переговоры с СССР, не разрешив, хотя бы на стратегическом уровне, вопроса русско-польского взаимодействия» [1044]. Вопрос, значение кото­рого военные полностью осознавали с самого начала [1045], был исключен их правительствами из перечня подлежащих обсуждению вопросов [1046]. Делегации же в соответствии с полученными указаниями направляли его на рассмотрение своим правительствам. «Таким образом, его судьба была решена» [1047].

На заседаниях 15 августа Ворошилов в ожидании ответа западных правительств на советский «кардинальный вопрос» попросил началь­ника Генштаба Красной Армии Шапошникова изложить советские оперативные планы, содержавшие три варианта [1048].

1. В случае объединенного германо-итальянского нападения на Англию и Францию СССР обещал выставить на Восточном фронте 2 миллиона человек, то есть 70% тех вооруженных сил, которые Англия и Франция выставят на западе против главного агрессора, Германии. В этом случае Польша должна сосредоточить свои во­оруженные силы на западе и против Восточной Пруссии. А «прави­тельства Англии и Франции должны добиться от Польши обязательства .на пропуск и действия вооруженных сил СССР, су­хопутных и воздушных, через Виленский коридор и по возможно­сти через Литву — к границам Восточной Пруссии, а также если обстановка потребует, то и через Галицию». В рамках совместных операций флотов Франция и Англия должны, далее, «добиться от Балтийских стран согласия на временное занятие... Аландских ост­ровов, Моонзундского архипелага с его островами (Эзель, Даго, Вормси), портов Ганге, Пернов, Гапсаль, Гайнаш и Либава в целях охраны нейтралитета и независимости этих стран от нападения со стороны Германии». В случае согласия этих стран советский Бал­тийский флот также «будет базироваться совместно с объединен­ным флотом Англии и Франции на Ганге, Аландском и Моонзундском архипелагах, Гапсаль, Пернов, Гайнаш и Либаве, в целях охраны независимости Балтийских стран». При этих услови­ях советский Балтийский флот сможет развернуть совместные крейсерские операции, действия подводных лодок, минировать при­брежные воды Восточной Пруссии и Померании и препятствовать подвозу промышленного сырья из Швеции в Германию.

2. В случае германского нападения на Польшу и Румынию обе эти страны выставляют на фронт свои вооруженные силы, а Франция и Ан­глия должны немедленно объявить войну агрессору. Участие СССР в войне «может быть [осуществлено ] только тогда, когда Франция и Анг­лия договорятся с Польшей и, по возможности, с Литвой, а также с Ру­мынией о пропуске наших войск и их действиях — через Виленский коридор, через Галицию и Румынию. В этом случае СССР выставляет 100% тех вооруженных сил, которые выставят Англия и Франция про­тив Германии непосредственно». Задачи английского флота на Север­ном море и советского Балтийского флота остаются те же, что и в первом варианте; помимо этого, на юге советский Черноморский флот блокирует устье Дуная и Босфор, не допуская прохода вражеских бое­вых кораблей.