Герберт Аптекер - Колониальная эра

Только оказав сильное давление на сейлемскую конгрегацию Уильямса (в частности, угрожая отобрать у города необходимые земли), правительственным чиновникам удалось добиться от церкви, к которой принадлежал Уильямс, отрешения его с поста священника. Но даже при этом на стороне Уильямса осталось довольно значительное меньшинство. В первые же месяцы после того, как он был изгнан и достиг нынешнего Род-Айленда (место, где он поселился, он назвал Провиденс), за ним последовало 60 человек, а в течение немногих лет в новый Ханаан стеклось несколько тысяч. Особо надо упомянуть миссис Уильямс, которая, воспитывая шестерых детей и разделяя с мужем его страдальческую и голодную жизнь, неизменно оставалась его верной союзницей и опорой.

После многих злоключений Уильямсу удалось добиться хартии для основанного им Род-Айленда и отразить несколько попыток вторжения со стороны Массачусетса, правители которого жаждали силой стереть с лица земли «Сброд-Айленд». В 1647 году для колонии Уильямса были выработаны юридические основы управления, которые сделали ее территорией с самой демократической формой управления из всех существовавших в ту пору. Рабство и кабальная служба были в ней запрещены (правда, в отношении первого запрет утратил силу в XVIII столетии). Уголовный кодекс был здесь неизмеримо более гуманным, нежели в самой Англии или любой другой ее колонии. Тюремное заключение за долги было отменено, но лишь для тех должников, которые соглашались на постепенную выплату. Земля честно покупалась у индейцев, и во взаимоотношениях с ними был утвержден образец справедливости, результатом чего явились нерушимые дружба и мир. Сосредоточение земли в руках немногих запрещалось, всем жителям была предоставлена полная свобода религии и совести. Род-Айленд был провозглашен прибежищем для всех, страдающих за свои нравственные убеждения, и действительно, евреи, квакеры, и даже «ведьмы» находили здесь приют, равенство и братство. Договор, установивший эту систему правления, — а приняла его ассамблея, представлявшая большинство мужского населения, — открыто провозглашал эту систему «демократической, то есть правлением, покоящимся на свободном и добровольном согласии всех (либо большинства) жителей».

Все должностные лица ежегодно переизбирались и могли быть отозваны. Английский свод законов был принят, но примечательно, что право кого-либо требовать особого отношения к себе на основе «знатности рода» отрицалось.

Хотя представления Уильямса о полном равенстве не включали в себя политическое освобождение женщин (а также не распространялись и на квакеров), в них содержалось утверждение о равенстве мужчин и женщин перед богом, о том, что женщины вправе иметь собственные суждения, выражать и поддерживать их. Примечательным в этом плане было дело Гудмана Вайнера, который в 1638 году попытался воспрепятствовать своей жене посещать религиозные собрания, раздражавшие его. Миссис Вайнер, однако, настаивала на своем праве верить по-своему, и когда муж употребил силу, чтобы навязать свою волю, Род-Айленд лишил его избирательных прав и принудил покинуть колонию, отвергнув тем самым «свободу» супруга держать в повиновении свою жену, несмотря на ряд высказываний отменных библейских авторитетов в пользу такого поведения.

Нет нужды говорить, что частная собственность не была ущемлена, а, наоборот, поощрялась и бралась под защиту, а на этой почве, по мере того как миновали десятилетия, начались сосредоточение земли в руках немногих и спекуляция ею. В итоге все более развивалось экономическое (и как следствие — политическое) неравенство 3, пока дело не дошло до того, что уже в XIX столетии политическая машина Род-Айленда оказалась совершенно отсталой, даже с точки зрения буржуазной демократии.

Тем не менее Роджер Уильямс был одним из самых прогрессивных, стойких и энергичных поборников свободы, каких вообще знавала американская история; в его время лишь немногие могли сравниться с ним, и никто не мог превзойти его в преданности делу благоденствия человечества.

В те же годы, когда Роджер Уильямс оспаривал власть массачусетской олигархии, ряд других мужчин и женщин делал то же самое и также вырывался из-под ее владычества. Наиболее значительными среди них были преподобный Томас Гукер, миссис Анна Хатчинсон, миссис Кэтрин Скотт, Езекиль Холлоумэн (последние двое — основатели первой баптистской церкви в 1637 году), Джон Уилрайт, Уильям Коддингтон, Джон Кларк и Сэмюэль Гортон.

Гукер, прибывший в Массачусетс в 1633 году, был священником в Ньютоне (нынешнем Кембридже) и одним из ведущих деятелей массачусетской олигархии. Именно ему фактически была доверена тяжкая задача ведения полемики с Уильямсом и опровержения его ересей. Тем не менее он, вместе с большинством своей паствы, счел необходимым в 1636 году покинуть колонию, так как даже они в конце концов признали абсолютизм Мезеров и Коттонов невыносимым.

Хотя совершенно неверно ставить знак равенства между позицией Гукера и позицией Уильямса в плане демократической и эгалитарной ориентации — как это делал ранее Паррингтон и совсем недавно Карлтон Билс, — тем не менее ошибочна и точка зрения Перри Миллера, будто Гукер вообще не представлял разрыва с олигархией. Разве он не выступал в защиту более представительного правления, разве он не расходился во мнении с Уинтропом, который утверждал, что среди массы народа «лучшая часть всегда наименьшая, а среди этой малой части мудрецы всегда в меньшинстве»? Напротив, возражал Гукер: «Генеральный совет, избранный всеми, я считаю, да будет позволено мне заметить, наиболее подходящим для правления и наиболее надежным средством для облегчения положения народа». «Основные уставы» (принятые в январе 1639 года), на базе которых был создан гукеровский Коннектикут, хотя и консервативные в политическом и идеологическом отношении по сравнению с системой Уильямса, давали представительство более широкой массе народа и в большей мере откликались на ее запросы, чем массачусетская система.

Идеи замечательной женщины — миссис Хатчинсон и ее многочисленных последователей представляли одну из самых серьезных угроз владычеству олигархии, с какими ей когда-либо приходилось сталкиваться. Миссис Хатчинсон, близкий друг преподобного Джона Коттона, поселилась в Бостоне в 1634 году. Она рано завела обычай устраивать совместные обсуждения важнейших философских и религиозных проблем. В результате она пришла к заключению, что библия учит спасению через «ковенант благодати», а не через «ковенант дел» [16] Учение о «ковенанте благодати» (covenant of grace) в противовес католическому «ковенанту дел» (covenant of works) занимало важное место в доктрине американского пуританизма. Согласно этому учению, представлявшему собой попытку известной рационализации мистической кальвинистской доктрины предопределения, каждый грешник мог вступить в «ковенант» (договор) с богом. При этом стороны брали на себя взаимные обязательства: грешник — верить в бога, бог — спасти его душу. Налицо своеобразный «духовный коммерциализм», нашедший, в частности, любопытное выражение в проповеди Джона Коттона, так и озаглавленной — «О покупке Христа». Здесь дается совет верующим не слишком торговаться с Христом, а также идет речь о законах «Христова рынка» и повышении и понижении его цен, вследствие чего «Христос иногда стоит дороже, а иногда — дешевле» (см. «История американской литературы», т. I, АН СССР, М. — Л., 1947, стр. 22—23). — Прим. перев. . Миссис Хатчинсон (подобно квакерам, которым также предстояло поколебать устои теократии и вызвать со стороны последней оргию садизма) утверждала, что коренную истину религиозного опыта составляет внутренний свет. Она говорила, что религиозный опыт является индивидуальным и личным и не нуждается в формализированном изучении, не говоря уже о священническом наставничестве и владычестве.