Герберт Аптекер - Колониальная эра

Или, как выразил ту же мысль один из последователей миссис Хатчинсон: «По мне лучше слушать того, кто говорит просто по внушению духа, без всякого изучения, нежели всяких ваших ученых грамотеев, как бы ни были велики их знания священного писания». Заметьте, что «тот» мог означать и женщину и что в данном конкретном случае руководителем еретиков действительно была женщина. И в самом деле, не последним из обвинений, выдвинутых против миссис Хатчинсон, являлось то, что ее бунт был многоплановым. Ведь дело не только в том, что ее идеи клонили к ниспровержению олигархии, — она еще настаивала на своем праве предавать эти идеи огласке и тем самым, будучи всего лишь женщиной, претендовала на равенство с мужчинами и, больше того, утверждала, что кое в чем может даже поучить их.

Некоторое представление о весомости этого соображения можно извлечь из одного замечания, сделанного в те времена губернатором Джоном Уинтропом. Вот что он писал в своем дневнике 13 апреля 1645 года:

«Мистер Гопкинс, губернатор Хартфорда, что на Коннектикуте, приехал в Бостон и привез с собой супругу (благочестивую молодую женщину, и к тому же отменных способностей), впавшую в горестный недуг — потерю разумения и рассудка, развившийся в ней за последние годы по причине того, что она всецело отдалась чтению и письму и сочинила много книг. Супруг ее, питая к ней сильнейшую любовь и нежность, не желал ее огорчать; но он узрел свое заблуждение, когда было уже слишком поздно. Ведь если бы она занималась выполнением своих домашних обязанностей и всем тем, что является уделом женщин, а не совратилась со своего пути и призвания, не совала нос в дела, приличествующие мужчинам, чьи умы сильнее и т. д., то она сохранила бы свой ум и еще могла бы усовершенствовать его с пользой и почтением на месте, предопределенном для нее богом».

А миссис Анна Брэдстрит, ведущий поэт Новой Англии XVII столетия, жена одного губернатора и дочь другого, писала почти в то же самое время:

Следовательно, то обстоятельство, что вызов исходил от женщины, действительно являлось одним из решающих факторов; и надо сказать, что он недооценивается в посвященной данной теме литературе, которая пытается объяснить осуждение иерархией миссис Хатчинсон, как особенно опасной «подрывной личности». Однако решающую роль играли, конечно, ее идеи, а не пол. И идеи эти представляли собой, по выражению Перри Миллера, разновидность «религиозной анархии»; там же, где церковь и государство были едины, такая анархия опасно приближалась к анархии политической 4.

Взгляды Хатчинсон получили энергичную поддержку в народных массах, в первую очередь в Бостоне, и олигархии понадобилось много месяцев изощренного маневрирования, чтобы протащить вердикт о ереси, что означало обвинение в бунте и влекло за собой приговор о высылке. Часть из этих политических изгнанников присоединилась к Уильямсу, чтобы помочь ему в основании Род-Айленда, другая направила свои стопы в иные края, причем кое-кто забрался на север вплоть до нынешних Мэна и Нью-Гэмпшира. Остальные же, возвратились в Массачусетс, где были преданы казни [17] Жизнь самой Хатчинсон закончилась трагически: высланная из Массачусетса, она в конце концов была убита индейцами. — Прим. перев. .

Изучая положение в Англии начала XVII столетия и движения, развернувшиеся в Новой Англии и символизированные именами Роджера Уильямса и Анны Хатчинсон, можно лучше понять такой факт, как обнародование в 1641 году в колонии Массачусетс-Бей «Свода свобод». Губернатор Уинтроп заметил в 1639 году, что жители «издавна жаждали свода законов и полагали свое состояние весьма небезопасным, пока столь великая власть находилась на усмотрении правительственных чиновников». Именно эта «жажда» и угрожающее давление масс, получившее свое выражение в движениях Уильямса и Хатчинсон, и вынудили правителей колонии издать «Свод свобод».

Хотя некоторые из свобод в данном кодексе фактически были ограничены протестантами, придерживавшимися конгрегациональной формы вероисповедания, он предусматривал в отношении «каждой персоны в пределах данной юрисдикции, будь то житель или иноземец», ряд индивидуальных прав и защит. Так, правящим властям было запрещено лишать кого-либо жизни, свободы или собственности без должного решения суда; и за всеми было особо признано право на равную защиту закона.

Кодекс предусматривал процедуру, соответствующую положениям «Габеас корпус акт» [18] «Habeas corpus act» — «Закон о лучшем обеспечении свободы подданного и предупреждении заточений за морями», изданный в 1679 году парламентом, явился одним из результатов борьбы буржуазии против абсолютистских устремлений Карла II. Этот закон сыграл в известной мере прогрессивную роль в борьбе против феодально-абсолютистского произвола не только в Англии и ее владениях, но и в ряде других стран, провозглашая некоторые юридические гарантии политических прав граждан. Но хотя в английской буржуазной историографии этот закон превозносится как юридическая гарантия свободы личности, в действительности он всегда являлся лишь «привилегией богатых», как характеризовал его Ф. Энгельс. Пользоваться этим законом могли лишь те, кто был в состоянии оплатить крупные судебные издержки, представить залог и т. п.; более того, закон предоставлял правительству право в случае необходимости приостанавливать его действие. — Прим. ред. , и объявлял незаконными «бесчеловечные, варварские или жестокие» наказания (хотя то, что было тогда разрешено, указывает на перемену, какую с тех пор претерпело понятие «жестокости»). Для признания виновным в преступлении, караемом смертной казнью, необходимы были показания двух свидетелей. Всем свободным колонистам были гарантированы право подачи петиций и свобода отправления религии, правда, в тех жестких пределах, о которых речь шла выше. Монополии были объявлены незаконными, принудительная военная служба вне границ колонии запрещалась.

Кодекс, далее, предусматривал ежегодные выборы в каждой городской общине; привилегия, предоставлявшаяся обычным правом мужьям на физическое «увещание» своих жен, была объявлена недействительной. Мужьям было запрещено прибегать к какому-либо насилию по отношению к своим женам — «иначе как в порядке самозащиты против их нападения». Эмиграция за границы колонии была признана правом каждого жителя.