Альберт Аспидов - Петербургские арабески

В Петербурге С.А. Корсаковой совместно с ее матерью, генеральшей Александрой Тимофеевной Корсаковой (урожденной Надаржинской), принадлежал старый жилой дом по Литейному проспекту (нынешний его адрес — Владимирский проспект, 12). Софья Алексеевна начала обновлять этот дом еще в конце 1820-х годов. С 1831 года, после того как она стала княгиней Голицыной, здесь начали возводить фактически новое здание. Архитектор Андрей Алексеевич Михайлов поставил на месте старого скромного строения грандиозный трехэтажный особняк, украшенный поднятой над землей колоннадой, а сверху увенчанный овальными геральдическими щитами под одной общей сенью. На щитах были изображены гербы Корсаковых и Голицыных (просуществовали до 1930 года).

Еще более красив был дом внутри. Анфилада роскошно убранных зал, обращенных окнами к проспекту, тянулась по бельэтажу. Пунцовая, Синяя, Дубовая залы… Двухсветная столовая с зеркальными стенами и богатым лепным потолком. Такой же поражающий воображение потолок был и над обширным, высоким Бальным залом. Здесь была устроена сцена, на которой давались домашние спектакли и выступали приезжие знаменитости. Между Столовой и Бальным (Театральным) залом находился большой Зимний сад с экзотическими растениями. Он был отделан в виде грота, украшен колоннами и фонтаном, возле которого стояла мраморная статуя Наяды.

Ф.И. Иордан вспоминал, что в Риме княгиня потратила «очень много денег на покупку разных картин старой и новой школы». Все эти приобретения были вывешены в залах и картинной галерее, окружавшей внутренний двор дома. Здесь же были и отличные картины К.П. Брюллова.

Попробуем взглянуть на светский прием, устраиваемый в этих залах, глазами писательницы, которой покровительствовала княгиня: «Бал!.. Блеск огней, блеск алмазов, нарядов и красоты, сборное место страстей… образ жизни, образ желаний. Кому не представляется он в очаровательном виде, когда поднимаешься между двумя рядами ливрейных лакеев по лестнице, украшенной миртами и олеандрами. Вошел в залу — и обаян ослепительным блеском искусственного дня, звуками музыки, шумом бала, запахом цветов…»

Отличался на балах и любительских спектаклях князь Василий Петрович. Что касается княгини, то у нее были другие, менее шумные увлечения. В ее доме собирался избранный кружок образованнейших людей. Бывал здесь и A.C. Пушкин. Софья Алексеевна занималась живописью и литературой (печаталась под псевдонимами), покровительствовала художникам и писателям, была главной (но неофициальной) издательницей украинского литературного сборника «Молодик». В этом альманахе читатель находил поэзию, прозу, исторические исследования, представленные именами А. Пушкина, М. Лермонтова, Т. Шевченко, Е. Гребенки, А. Дельвига, П. Вяземского, Н. Костомарова, А. Башуцкого, художественные иллюстрации. Издатель желал, «чтобы все издание отличалось русской народностью, блеском украинского колорита, носило бы в себе не одни внешние признаки местности, но и внутренние».

По отзывам Ф.И. Иордана, Софья Алексеевна «была очень добра, имела двух сыновей, примерно о них пеклась, жила открыто, была характера веселого и добродушного». Как видим, первые действия пьесы, разыгранной жизнью в этом вновь построенном доме, были вполне идиллическими и счастливыми.

Однако последний акт был достаточно трагичен. Приобретенное в браке богатство князь Василий Петрович успешно растратил: великое имя своего рода он поддерживал великой роскошью. Софья Алексеевна столкнулась с проблемой выплаты многих долгов, которые наделал ее любивший широко пожить муж. Пришлось прекратить издание «Молодика» и свернуть благотворительную деятельность. Иордан сообщает: «Семейство этого князя Голицына окончательно разорилось: дом и картины, принадлежавшие княгине, были проданы с молотка; она умерла, а князь сошел с ума».

Умерла княгиня Софья Алексеевна в 1858 году; ей был 49 лет. Похоронили ее на родине, в Славгороде Харьковской губернии. Князь пережил ее на пять лет.

Молодые князья Голицыны распродали остатки художественных ценностей, собранных матерью. Один из них, желая поскорее все спустить и не зная цены вещам, продал купцу из Апраксина рынка за 25 рублей дорогой tête-à-tête севрского фарфора, подаренный некогда Людовиком XVI великому князю Павлу Петровичу и его супруге Марии Федоровне при посещении ими Парижа. Потом сервиз этот был перепродан французской императрице Евгении, которая заплатила за него 100 000 франков.

А в бывшем княжеском особняке, в его роскошных залах и благоухающем саду поселилось Русское купеческое общество, и началась новая жизнь.

Наверное, лучше всего богатым и знатным жилось в XVIII веке и в первой половине XIX века. Особняки-палаццо, красивая мебель, домашний театр, много книг в переплетах с золотым тиснением, много праздников — балы, застолья, карточные сражения. И при всем этом — никаких террористов, никакой необходимости в личной охране. Но затем жизнь усложнилась, подорожала, крепостных не стало, а за многие праздники приходилось расплачиваться и своими палаццо, содержание которых стоило больших денег.

Княгиня Софья Алексеевна Голицына завещала свой заложенный и перезаложенный за долги дом младшему сыну. Молодой князь жил уже в пореформенное время, и со старыми долгами ему приходилось разбираться при новых обстоятельствах.

Прежде всего князь Виктор Васильевич побеспокоился о том, чтобы столичный особняк приносил ему не расходы, а, наоборот, доходы. Соответствующие этим желаниям инициативы совпали со временем учреждения в Петербурге «Клуба Русского общества для взаимного вспоможения прикащикам от купечества» (или, в неофициальном просторечии, Купеческого собрания). Мысль учреждения такого собрания принадлежала молодому образованному купцу Лбову. Он обратил внимание на то, что столичное купечество, обширные средние круги его ведут затворническую жизнь, «находятся во власти сословных предрассудков и предубеждений, нередко бывших причиною горьких последствий в семейной жизни». Неопытных юных наследников купеческих состояний часто прельщали дамы полусвета, и нажитое трудами и экономией быстро исчезало в загулах. С другой стороны, скромные купеческие барышни не имели возможности за стенами родительских домов показать свои достоинства и устроить свое счастливое будущее. В предполагаемом новом русском купеческом клубе должно было произойти «сближение купеческого сословия с прочими классами русского населения».

Первостепенные петербургские купцы Алферовский, Громов, Яковлев и другие признали задуманное предприятие полезным и поддержали его. Дело оставалось только за тем, чтобы найти подходящее помещение для клуба. Здесь-то и сблизились интересы князя Виктора Васильевича с интересами Купеческого собрания.