Ефим Морозов - Рассказы о котовцах

К вечеру части прикрытия противника были прижаты к реке. Они не сумели организовать оборону переправы и были сброшены в Икву.

- Выкупали шляхту! - вскричал комиссар.

- За дело выкупали, - серьезно сказал пожилой кавалерист и сбил на затылок кубанку. - Это им и за Горынку, и за комбрига.

Кавалерист стал свертывать цигарку, с завистью наблюдая, как лихо налетали его товарищи на западном берегу на пехоту противника, как сверкали их сабли в лучах вечернего солнца. На этот раз он не мог принять участия в этой баталии. Конь его, раненный в ногу, жался к нему и дрожал от озноба.

К комиссару подъехал начальник штаба. Он долго и внимательно просматривал в бинокль обширную равнину за Иквой. Мельком взглянул на многочисленную колонну пленных жолнеров, устало шагавших к переправе под конвоем нескольких кавалеристов. Потом пристально всмотрелся в даль, выпрямился в седле и передал бинокль комиссару.

- Смотри, комиссар, - сказал он взволнованно, - Ты только смотри, как они драпают!

Комиссар посмотрел в бинокль. Вдали за Иквой по дороге на запад клубилась пыль. Нескончаемая колонна пехоты и кавалерии противника торопливо уползала по этой дороге в дальний лес. Над вершиной леса ярко блестели в догорающих солнечных лучах золотые купола Почаевской лавры. Там, где-то поблизости, лежала Галиция, к рубежам которой так стремился Котовский.

Мысль о том, что комбриг контужен, целый день преследовала начальника штаба. Но только теперь, когда затихал бой и наступала вечерняя тишина, он понастоящему ощутил тревогу, вызванную отсутствием комбрига.

- И нужно такому случиться, - вздохнул начштаббриг и грустно посмотрел на комиссара.

- Не горюй, - участливо ответил комиссар. - Он скоро вернется. Он задаст еще такую трепку шляхте, что ей так же горько будет в Галиции, как несладко сейчас на Волыни...

Солнце уже коснулось линии горизонта, когда показался Ульрих. Комиссар тронул коня ему навстречу.

Ульрих прискакал с переправы, чтобы подписать донесение начдиву Якиру о победе. Его лицо, вся одежда были покрыты густым слоем пыли.

- Хватит на сегодня или как? - улыбнулся Ульрих и поглядел на комиссара.

- Смотри, каков, - сказал комиссар начальнику штаба. - Он еще спрашивает, хватит на сегодня или...

- Горнист, труби отбой! - приказал Ульрих нарочито громким голосом и пустил коня в галоп в сторону переправы.

Там, на юго-западном берегу реки, уже собирались эскадроны обоих полков, выходя из боя.

Комиссар и начальник штаба тронули усталых коней к полевому штабу бригады, опознавательный значок которого маячил на кавалерийской пике, воткнутой в землю у подножия одинокого дерева.

Сгущались сумерки. Дремлющая Иква, равнодушная к происходящему на ее берегах, курилась легким туманом...

ЗА БОЖЬЕЙ ГОРОЙ

После освобождения войсками Красной Армии Дубно и Кременца на фронте воцарилось затишье. Был на редкость безоблачный жаркий день. Полноводная Иква манила к своим берегам, обещая благодатную прохладу и безмятежный отдых. Пользуясь передышкой, красноармейцы чистили оружие, чинили амуницию, одежду, обувь. Многие стирали белье, купались, грелись на солнце или отдавались приятной дремоте в тени деревьев.

Впереди, в глубине обширной долины, где виднелись отдельные хутора, рощи и редкой цепочкой тянулись кряжистые дубы, притаился противник.

Неожиданно на правом фланге, где-то у Радзивиллова или Козина, ударили неприятельские пушки. Весь боевой участок фронта от Дубно до Кременца пришел в движение. Долго сотрясали воздух и землю десятки вражеских батарей. Потом пальба внезапно умолкла, и раздался отдаленный боевой клич польской пехоты:

- Вива-а-ат!! Вива-а-ат!!!

Котовцы по сигналу "тревога" бросились к лошадям, стали быстро строиться.

- Не иначе как шляхта с цепи сорвалась, - сказал командир полка Криворучко, разбирая поводья. - Вот точно так же было под Ольшанкой. Мы только растелешились и сунулись в воду, а они тут как тут!

- Было дело, - кивнул головой комбриг Ульрих, вскакивая в седло. Только номер этот больше не выйдет у них!

И Ульрих улыбнулся, вспомнив, видимо, как Криворучко прямо из воды вместе со своим голым дивизионом отбивал неприятеля.

Ульрих тронул коня рысцой вдоль фронта построенных эскадронов.

- Гляди в оба, братва! - ободрял Ульрих кавалеристов. - Неспроста паны подняли хай...

Как ни нажимал противник, но добиться успеха в этот день ему не удалось. Одна из пехотных бригад Якира, поддержанная буденновской дивизией, решительно контратаковала белополяков, отбросив их на старые рубежи. Не помогли им в этот день ни скрытно подтянутые резервы, ни внезапный удар, нацеленный на Дубно.

Весь участок фронта ожидал повторных атак и готовился к отпору. Но противник в этот день больше не проявлял активности. Остаток дня и вся ночь прошли в тревожной тишине, изредка нарушаемой поисками разведчиков.

На другой день, едва занялся рассвет, белополяки усилили нажим у Козина и потеснили пехоту Якира на Столбец.

Котовцы чутко прислушивались к жаркому бою, шумевшему где-то далеко на правом фланге. Бойцов и командиров томила тягостная неизвестность и разбирала досада от вынужденного безделья.

- Лютует шляхта, - кивнул взводный Яблочко в сторону боя. - А у нас хоть бы тебе один выстрел!

- Не спеши в лепеши, взводный, - сказал кто-то в строю, - а то как бы не пришлось угодить в крапиву!

Помощник эскадронного Петр Процко оглянулся на взводную шеренгу Яблочко и заметил:

- Спеши не спеши, а драка не за горами. Сдается мне, отвлекают нас паны наскоками на Дубно. Того и гляди рванут на Кременец.

И как бы в подтверждение его слов вражеская артиллерия неожиданно ударила со стороны Ляхова, и вскоре густые цепи жолнеров повели наступление на пехоту Якира, прикрывавшую Кременец.

Несколько снарядов залетело в расположение котовцев. Кони испуганно затоптались, взвились на дыбы, дико заржали.

- Накаркали командиры, - пошутил помощник взводного Сторчаков, с трудом удерживая заплясавшего коня...

Помощник взводного не договорил. Высоко над эскадронами лопнул шрапнельный стакан. Россыпь заряда зло зашипела во все стороны.

- В лаву-у-у!! - прозвенел где-то впереди высокий и зычный голос Ульриха, и эхо команды далеко разнеслось по долине.

- В лаву-у-у!! - повторили нараспев командиры полков и эскадронов...

И вся бригада изломанной линией под частым шрапнельным огнем противника устремилась вперед.

Завязался горячий бой, который длился до самого полудня. Обе стороны дрались с дьявольским упорством. И только в полдень, когда воздух потемнел от пороховых газов и солнце потускнело, белополяки заметно стали сдавать и наконец попятились.

- В атаку, марш, марш-ш-ш! - протяжно скомандовал Ульрих, и клинок его ослепительно засверкал в лучах полуденного солнца.