Валентина Мухина-Петринская - Смотрящие вперед

Я мчался на велосипеде домой - ветер бил в лицо песком - и думал. В комсомол не должны принимать людей следующих категорий (в партию тем более): лгунов, эгоистов, глупых, трусливых, чрезмерно осторожных-таких, как Беликов, подхалимов, жестоких, подлых, нечестных, всяких властолюбцев, равнодушных или думающих о собственной выгоде.

Как ни был мал собственный мой опыт, но я начинал уже и среди взрослых различать таких, как Павлушка.

И вдруг я подумал: если бы от меня ушла моя мечта и я не смог стать штурманом (например, потерял руку, сделалось заражение крови, и ее отрезали), то я посвятил бы свою жизнь борьбе с этими мешающими идти.

Даже один человек может сделать очень много, а я ведь не один, нас поколение. Смотрящие вперед должны остерегаться подводных препятствий. Прислушиваться к туманному сигналу. Нас-то никто не собьет с курса. И этот курс - на коммунизм.

Как хорошо жить на свете, когда есть цель в жизни, и такая цель коммунизм, то есть общество, где каждый будет работать по призванию. Жизнь есть борьба. Выбирай, против чего будешь бороться - с природой, стихиями или против вот таких людей, которые тоже вроде злой стихии.

Дома меня ждал праздничный обед -мои любимые вареники с творогом, жареная козлятина, пироги и даже бутылка портвейна.

Поздравляя меня, отец прослезился. Он теперь опять помолодел, казался бодрым, меньше стало морщин на сухом обветренном лице, он пополнел, на нем была прекрасно выстиранная, накрахмаленная рубашка. Мачеха водила нас чисто.

Она тоже поздравила меня, трижды поцеловала, вытерев сначала рукой губы.

- Ты, Яков, молодец,- похвалила она,- сначала комсомол, потом партия. В нынешнее время без этого не проживешь.

Непоколебимая уверенность в правоте своих слов, как всегда, гнусная уверенность, гнусное самодовольство. Я пристально посмотрел на отца. Он не покраснел, но нахмурился.

- Яньке еще далеко до партии, пусть подрастет,- сказал он уклончиво, избегая моего взгляда.

Я ушел к себе. Мне было невыразимо противно. Радость мою словно облили помоями. Вот что Лиза называла словом гасить.

Как далеко была Лиза! Как еще долго было ее ждать.

Вздохнув, я сел за уроки. От праздничного обеда я отказался, хотя очень хотел есть.

Глава шестая

ЛИЗИНЫ ПИСЬМА

"Дорогой братик Янька!

Очень по тебе скучаю, ты пиши мне как можно чаще. Все мое беспокойство о тебе. Отец избрал себе долю. Если ему с ней хорошо - значит, он сам такой. Если они будут тебя обижать хоть в чем - иди к Ивану Матвеичу. Он нас любит, как любил когда-то нашу маму. Пиши мне все, ничего не скрывай. За твою учебу я не беспокоюсь, ты всегда учился хорошо.

Янька, как прекрасна Москва! Все свободное время я брожу по незнакомым улицам. Иду в общежитие, когда уже падаю от усталости. Все ложатся спать, а я еще смотрю в окно на Москву-реку. Кажется, весь мир осыпан звездами звезды в небе, в сияющем городе, на замерзающей реке. Как хорошо!

На наших курсах интересные собрались люди. Есть артистка оперы, потерявшая голос, ей лет под сорок, она выступает как королева; рабочий с сапожной фабрики, он затосковал по природе; есть уже работавшие наблюдателями на метеостанции и такие девчонки, как я.

Учиться на метеорологических курсах очень интересно. Особенно меня заинтересовала климатология. Знаешь, кто ее преподает? Павел Дмитриевич Львов. Тебе ничего не говорит это имя? Я его сразу узнала, хотя и виду не подала. Это тот самый "геолог", как у нас его называли, который увез красавицу Аграфену, маму Фомы. Он располнел, обрюзг, стал похож на барина прошлого столетия. Ходит с палкой из какого-то заморского дерева, отпустил бородку и усы. Но он крупный ученый и лекции читает замечательно: умеет заинтересовать. Он мне не нравится. Может, потому, что я о нем знаю плохое?

К Аграфене, разумеется, не пошла, хотя Прасковья Гордеевна велела сходить. Зачем она мне, зачем я ей?

Ты спрашиваешь, была ли я у Малынета? Он ведь и не дал адреса, а только номер телефона. Несколько раз звонила... Отвечал женский голос, наверное его мама. Я молчала, представляя, как она в недоумении пожимает плечами. Филипп ни разу даже не подошел к телефону. Больше не буду звонить. Он забыл нас.

Милый Янька, хотя Москва необыкновенно прекрасна, но воздух здесь ужасный - запах бензина, отработанных газов от тысяч выхлопных труб автомашин. Я стараюсь не дышать.

Не долететь сюда соленому морскому ветру. Какой у нас простор, тишина!

Пиши чаще, через день. Целую крепко. Твоя сестра Лиза".

"Милый, хороший мой братик Янька! Как ты меня обрадовал, как я рада, что ты уже комсомолец. Самое главное теперь - это иметь одну цель, к которой всегда стремишься. Видишь ли, коммунизм - это наша общая цель, всего народа. Но каждый должен иметь еще свою личную цель в жизни. Например, у Филиппа Мальшета цель - покорить Каспийское море, добиться того, чтобы человек сам, по своему желанию, регулировал уровень Каспия. Вот и мы должны иметь такую благородную цель. Только надо соразмерить свои способности, силы, не ошибиться в призвании. Менять цели, как варежки, не годится.

Дорогой Янька, в "Литературной газете" была статья Филиппа Мальшета о Каспии. Я ее читала раз пятьдесят. Приеду - прочту тебе вслух. А сейчас перепишу только кусочек:

"Новый поселок издали казался сквозным - море синело в проемах между домами и песком. Но море отступало все дальше. Давно ли построили эти деревянные дома на сваях, а море отошло еще на два километра. Уже два раза поселок оставался среди песков, как след когда-то бурлившей здесь жизни. Берега северного Каспия настолько пологи, что падение уровня моря на один сантиметр вызывает отход береговой линии на 100-120 метров.

В поселковом клубе, чуть не до половины занесенном песком, собрались рыбаки. Бывалые люди, они охотно рассказывали о своих приключениях. Труд их тяжел и опасен, но они его любят. Все сетовали на мелководье. Повсюду камышовые заросли, бесчисленные отмели, косы, островки. Море расцвечено огнями путейских знаков. Ловцы днями ждут спасительного ветра, который погонит воду, чтобы на паруснике "с ходу" пронестись над мелью.

Более чем вдвое снизилась добыча рыбы. Никакие самые совершенные орудия лова не могут восполнить потери, нанесенные пересыханием бесчисленных протоков Астраханской дельты, куда столетиями заходила рыба метать икру.

Вода отступала, пустыня наступала. Гибли чудесные фруктовые сады, огороды, бахчи. Животноводство терпело острую нужду в воде.

- Вернется ли к нам наше морюшко? - вздыхали рыбаки.

...Колебания уровня Каспия создают также полную неуверенность в проектировании на его берегах гидротехнических сооружений. Где располагать новые порты? Как закладывать пороги оросительных и рыбных каналов в прилегающих к морю участках рек? Как высоко надо поднимать причалы, чтобы они не были потом залиты водой? На какой глубине закладывать сооружения, чтобы не допустить ошибок, стоящих миллионы рублей?