Георгий Зуев - Петербургская Коломна

Командование 2-й Тихоокеанской эскадры не приняло необходимых мер по подготовке к эскадренному бою. На кораблях в большом количестве продолжали оставаться легко возгораемые предметы: деревянная отделка рубок и внутренних помещений, гребные шлюпки и катера на палубах. Не изменилась к лучшему и окраска судов, особенно броненосцев, их черный цвет значительно облегчал работу наводчикам орудий противника.

Ненадежной оказалась и тактическая организация русской эскадры, в результате чего сразу же, буквально через несколько минут после открытия японцами огня, русские броненосцы, в том числе и «Князь Суворов», флагманский корабль командующего вице-адмирала З.П. Рожественского, начали получать одно попадание за другим. Разрывы японских фугасных снарядов создавали многочисленные очаги пожаров и поражали людей из аварийных партий. Адмирал полностью пренебрег советами и просьбами командиров о маневрировании кораблей в бою с тем, чтобы уклониться от японских залповых накрытий. Под градом японских снарядов командующий требовал лишь одного – точности своего огня. Охваченные пожаром русские корабли, с убитыми или тяжело раненными командирами, получившие значительные повреждения, один за другим выходили из строя.

Явный огневой перевес и сравнительно небольшие потери в бою с русским флотом позволили адмиралу X. Того пойти на решительное сближение для довершения разгрома эскадры адмирала Рожественского. Поврежденный, беспомощный под огнем японских крейсерских отрядов, флагман 2-й Тихоокеанской эскадры «Князь Суворов» после трех торпедных попаданий в клубах черно-желтого дыма медленно перевернулся на левый борт и через 10 минут скрылся под водой. Судьбу корабля разделил весь его экипаж. Японцы, свидетели гибели русского флагмана, отмечали: «На месте броненосца остались только клочья дыма, которые стлались по поверхности моря».

Противник одержал верх благодаря превосходству в тактике, используя артиллерию в выгодной для него обстановке, сосредоточив огонь прежде всего на лучших русских броненосцах. В условиях, крайне невыгодных для русских кораблей, общая эффективность стрельбы отечественных броненосцев оказалась в три раза ниже, чем у японцев. Четкий маневр кораблей противника способствовал созданию благоприятных условий для действий тяжелой артиллерии и оказался достаточно эффективным средством для уклонения от попадания русских снарядов.

Позднее английский военно-морской историк X. Вильсон скажет: «У русских не было недостатка в храбрости, они держались до конца, но не проявили инициативы и предприимчивости». Большинство русских, английских и японских экспертов, анализируя детали боя при Цусиме, единодушны в мнении: русская эскадра проиграла бой через 40 минут после открытия огня.

Французский военный комментатор, капитан 1-го ранга маркиз де Баленкур напишет замечательные слова в комментарии к «Бою при Цусиме»: «Пройдет менее столетия, и учителя истории будут рассказывать нашим внукам, что 28(15) мая 1905 года русские были разбиты наголову при Цусиме. Разбиты наголову – бесспорно, но позорно – нет, никогда! Разве можно считать позорной гибель 22-х судов с поднятым флагом и потерю шести тысяч человек, предпочтивших смерть позорной капитуляции!»

Во Владивостоке крейсер «Алмаз» поставили в ремонтный док. На нем установили новое вооружение – три 120-мм, десять 75-мм орудий, две 47-мм пушки и два пулемета.

Помимо этого крейсер приспособили для постановки мин (очевидно, с бортовым сбрасыванием) и соорудили стеллажи для их хранения.

15 августа 1905 года старшего офицера «Алмаза» капитана 2-го ранга А.П. Дьячкова перевели на ту же должность на крейсер I ранга «Громобой», заменив капитаном 2-го ранга В.Ф. Григорьевым. Ранее, в связи с назначением 6 июня 1905 года капитана 2-го ранга И.И. Чагина командующим императорской яхтой «Штандарт», командиром крейсера «Алмаз» стал капитан 2-го ранга А.И. Угрюмов.

Командир крейсера «Алмаз» в 1905–1907 гг., капитан 2-го ранга А.П. Угрюмов

Наверное, здесь будет уместно небольшое отступление от темы нашего повествования. Трагически закончилась жизнь первого командира «Алмаза».

Ежегодно летом Николай II проводил некоторое время на яхте «Штандарт» в плавании в финских шхерах, осматривая с семьей и свитой живописные бухты и острова залива. Летом 1907 года яхта с опытным финским лоцманом Иоганном Блумквистом, 35 лет водившим корабли в районе шхер, села на камни. Фарватер, по которому шел корабль, опасений, согласно карте, не вызывал. Лоцман уверенно подтвердил полную безопасность фарватера для прохода «Штандарта». Но 29 августа, в 4 часа 55 минут, в расстоянии полукабельтова от острова Граншер, яхта неожиданно наскочила на острый изогнутый камень, не указанный на карте. Мягко качнувшись, корабль остановился с креном на правый борт. Машины застопорили, объявили аварийную тревогу. При ударе о камень форштевень дал трещину, появились две пробоины в носовой части, затоплены две передние кочегарки, помято первое дно под машиной и выгнут фундамент под кормовой кочегаркой. Царские помещения не пострадали. Однако императорскую семью пересадили на посыльное судно «Азия» и доставили на борт колесной яхты «Александрия».

12 ноября 1907 года в зале морской библиотеки Главного Адмиралтейства в Санкт-Петербурге состоялся суд над виновниками аварии, в их числе находился и командир «Штандарта». Суд, ввиду боевых заслуг И.И. Чагина в Цусимском сражении, объявил ему выговор и отстранил от командования императорской яхтой. Кассационный же суд 21 декабря 1907 года полностью оправдал его и восстановил в командовании «Штандартом». Его даже зачислили в свиту царя и произвели в контр-адмиралы. Однако после этой аварии и суда морские, и особенно гвардейские офицеры резко изменили отношение к Чагину, считая его виновным в происшедшем… Через несколько дней его нашли в кресле у письменного стола в одном нижнем белье… и без головы: контр-адмирал И.И. Чагин застрелился у себя на квартире в Санкт-Петербурге, зарядив оба ствола охотничьего ружья и налив в них для надежности воды. Какого-либо письма он не оставил, поэтому пошли различные сплетни и домыслы о причинах его самоубийства.

Любопытно, что через несколько лет после смерти командира «Штандарт» снова едва не потерпел аварию, получив вмятину в борту все в тех же финских шхерах.

Японская война тяжелым бременем и большим национальным горем легла на Россию. Сухопутные и морские бои заканчивались для нее сокрушительными поражениями. Неудачи жестоко ранили чувства русских патриотов. Известия о поражении русской армии и флота производили в России тягостное впечатление. Многим стало ясно, что необходимо как можно быстрее заключить мир, прекратив бессмысленные военные действия. Русско-японская война воспринималась как национальная трагедия.