Георгий Зуев - Петербургская Коломна

Характерно, что ни один из командиров русских броненосцев, позорно нарушив устав, не решился проявить самостоятельность и хотя бы попытаться уничтожить свой корабль. Многие судовые офицеры именно это и предлагали сделать, протестуя против позорной сдачи. Однако их голоса Небогатов и его командиры не услышали.

В Санкт-Петербурге сдача в плен остатков эскадры вызвала резко отрицательную реакцию царя и высшего руководства флотом. Еще до возвращения пленных в Россию, 9 августа 1905 года, особое совещание под председательством вице-адмирала А.А. Бирилева большинством голосов высказалось за то, чтобы Н.И. Небогатова и всех офицеров лишить званий и уволить со службы, а кондукторов и нижних чинов только уволить. Десять участников совещания, в том числе пять Георгиевских кавалеров (И.М. Диков, Н.И. Скрыдлов, Н.О. Эссен, И.И. Чагин и П.П. Дурново), выразили иное мнение: осуждая сдачу и считая заслуженным строгое наказание, они справедливо полагали, что возмездие должно последовать только «по свершении суда». Николай II не со всеми их доводами согласился: приказом от 22 августа 1905 года Н.И. Небогатова, командиров «Императора Николая I», «Генерал-адмирала Апраксина» и «Адмирала Сенявина» без суда лишили званий и уволили со службы.

Вскоре корабли 3-го броненосного отряда уже несли службу в составе японского флота. Под названием «Ики» бывший «Император Николай I» (сдан на слом в 1918 году), «Мисима» – «Адмирал Сенявин» (исключен из списков в 1928 году) и «Окиносима» – «Генерал-адмирал Апраксин» (исключен в 1926 году). «Ивами» – «Орел» японцы поставили на длительный ремонт. Через шесть дней после подписания в Санкт-Петербурге сурового приказа в Сасебо от взрыва собственного боезапаса затонул броненосец «Микаса», на борту которого Н.И. Небогатов подписал условия сдачи…

В ноябре-декабре 1906 года в Кронштадте все же состоялся военно-морской суд, признавший виновниками позора бывшего командующего отрядом и семь офицеров. Н.И. Небогатова, В.В. Смирнова, С.И. Григорьева и Н.Г. Лишина приговорили к смертной казни, замененной императором десятилетним заключением в крепости. Четыре месяца заключения получил бывший флаг-капитан В.А. Кросс, по три месяца – старшие офицеры «Императора Николая I» и «Адмирала Сенявина» П.П. Ведерников и Ф.Ф. Артшвагер, два месяца – старший офицер «Генерал-адмирала Апраксина» Н.М. Фридовский.

Небогатов, досрочно освобожденный из крепости, пережил революционные события 1917 года и скончался в СССР в 1934 году. Известно, что разжалованный Н.Г. Лишин уже в почтенном возрасте сражался на фронте Первой мировой войны простым солдатом.

Только один броненосец небогатовского отряда, «Адмирал Ушаков», действовал в духе лучших боевых традиций российского флота. 15 мая после 15 часов отставший корабль обнаружили и атаковали броненосные крейсеры «Ивате» и «Якумо» под командованием контр-адмирала X. Симамуры. Командир броненосца капитан 1-го ранга В.Н. Миклуха отклонил предложение о сдаче и вступил в неравный бой, первым открыв огонь по противнику. Расстрелянные орудия и новые повреждения, полученные в 30-минутном бою, не позволили «Адмиралу Ушакову» нанести ущерб японским кораблям. Исчерпав возможности сопротивления, русские моряки затопили свой броненосец – последний из двенадцати кораблей главных сил 2-й Тихоокеанской эскадры. Судьбу корабля разделили его командир, старший офицер капитан 2-го ранга А.А. Мусатов, старший минер лейтенант Б.К. Жданов, судовой инженер-механик капитан Ф.А. Яковлев, поручик Н.Е. Трубицын, прапорщик Э.Н. Зорин, три кондуктора и 84 унтер-офицера и матроса.

В 11 часов 30 минут 16 мая «Алмаз» пришел в бухту Стрелок, откуда в сопровождении тралящего каравана проследовал во Владивосток, где первым принес печальное известие о гибели русского флота: кроме «Алмаза», с боем сумели прорваться лишь миноносцы «Бравый» и «Грозный», пришедшие 17 мая.

В Россию сведения о цусимской трагедии поступили с опозданием. Лишь в понедельник 16 мая Николай II записал в дневнике: «…ездил верхом, гулял и катался в байдарке. Сегодня стали приходить самые противоречивые вести и сведения о бое нашей эскадры с японским флотом – все насчет наших потерь и полное умолчание об их повреждениях. Такое неведение ужасно гнетет…».

«Алмаз» после Цусимского боя на рейде Владивостока. Фото. Май 1905 г.

Во вторник 17 мая царь сделал в дневнике запись: «Тяжелые и противоречивые известия продолжали приходить относительно неудачного боя в Цусимском проливе. Гуляли вдвоем. Погода была чудная, жаркая. Пили чай и обедали на балконе…».

И только в четверг 19 мая император, наконец, убедился в гибели Балтийской эскадры: «Теперь окончательно подтвердились ужасные известия о гибели почти всей эскадры в двухдневном бою. Сам Рожественский раненый взят в плен!!! День стоял дивный, что прибавляло еще больше грусти на душе… Завтракал, ездил верхом…».

За время боя «Алмаз» получил 29 повреждений. Было убито 4 матроса и один офицер, 3 человека получили тяжелые ранения, 8 – легкие. Во Владивосток на имя флигель-адъютанта И.И. Чагина из Петербурга направлена высочайшая телеграмма: «От души благодарю Вас и поручаю передать Мою благодарность командирам, офицерам и командам „Алмаза", „Изумруда", „Грозного" и „Бравого" за самоотверженный тяжелый подвиг в несчастном для нас бою. Да послужит вам всем сознание своего исполненного долга, утешением в тяжелом испытании, постигшем нашу Родину. Николай». Экипаж «Алмаза» за успешный прорыв наградили орденами. Старшего офицера, капитана 2-го ранга Дьячкова Золотой саблей с надписью «За храбрость», штурмана Григорова – орденом Св. Владимира с мечами и бантом, а командира И.И. Чагина – орденом Св. Георгия 4-й степени. Подписывая награждения и высоко оценивая мужество и находчивость командира крейсера, император заметил, что такому человеку можно доверить наследника.

Более шести тысяч балтийских моряков погибло в Цусимском сражении. Из 38 кораблей, направленных на Дальний Восток, 22 нашли себе могилу в водах Корейского залива. Гибель кораблей Балтийского флота в Тихом океане явилась заключительным актом исторической драмы, не имеющей себе равных во всей военно-морской истории. Первые известия о разгроме японцами Балтийской эскадры приходили в Россию в виде смутных и довольно сбивчивых слухов. Но потом, уже к вечеру второго дня, все сомнения рассеялись. Стало ясно, что эскадра потерпела полное поражение. Все ждали чуда, так страстно его желали, что не обращали внимания на явную слабость наших позиций и возможностей. Под желаемое подгоняли цифровые данные, убеждая себя, что эскадра, направленная на Дальний Восток, сильнее японской. Чуда не свершилось, суровая действительность самым беспощадным образом опрокинула все иллюзии. Газеты Петербурга писали: «Мы не хотели смотреть грозному призраку прямо в лицо и теперь, когда этот призрак обратился в действительность, нам вдвое тяжелее поднять на него глаза».