Владимир Порошков - Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура

Обратно возвращались под вечер. Остановка в степи. Как говорится, «мужики — налево, бабы — направо». И вдруг вдоль обочины дороги я замечаю вспученные участки почвы, похожие на кротовые норы, а под ними проглядывает что-то белое. Неужели?.. Так и есть: степные грибы-шампиньоны, или как их там по-научному… Я человек степной, приходилось такие собирать в родном Поволжье… Меня высмеивают: как же! Станут благородные грибы расти на обочине! Небось какие-нибудь ядовитые! Я, не обращая внимания, собираю огромных лопоухих красавцев. И пока мне орали уже севшие в автобус «знатоки», я успел набрать две наволочки этих грибов.

В автобусе все держались подальше от меня, словно я вез в наволочке гюрзу. По возвращении я сдал грибы на кухню, присовокупив некоторые распоряжения. И вот на ужин нам всем подали роскошные отбивные с картофелем фри, а передо мной еще поставили огромный противень жареных грибов, источавших умопомрачительный аромат. Я молча наложил себе благоухающую горку и принялся с аппетитом есть, не обращая внимания на «знатоков». Те сначала принюхивались, потом кто-то робко спросил:

— Это, што ли, те самые?

— Што ли.

Молчание. Я с аппетитом ем. Горка заметно убывает.

— Да ты чо? Сдурел?

Я молчу. Юрка Тарасенко ухмыляется:

— Не-е, я лучше обожду. На тебя погляжу.

— Погляди, погляди. Тебя, кстати, никто и не приглашал. Там вон кухонный наряд стоит, облизывается. Они помогут. А ты погляди.

— А ну, дай-ка попробовать.

Через минуту весь противень был сметен начисто.

— Эх, ребята! Что ж мы делаем! А кухонному наряду?

— Ладно, ладно. Они заранее себе в кастрюльку отложили. Я ж их предупредил, что вы — потрясающие обжоры…

А вечером снова импровизированный концерт. На этот раз сами хозяева и поют, и танцуют, и читают стихи, и даже акробатические этюды показывают. А потом танцы под черным степным небом, среди горьковатого запаха сухой полыни и стрекота сверчков…

За день до планового прилета вдруг зарядили проливные дожди. Самолет не пришел. А тут еще намечалась «спецработа», все «игрища» были приостановлены. Грустные, сидели мы в своем домике, прислушиваясь к шуму дождя и прикидывая, сколько это может продлиться. Девчонки пели какие-то страдания, Юрка Тарасенко лениво подыгрывал им на баяне. Вдруг на крылечке раздались нетвердые шаги, и в дверь кто-то поскребся.

— Кто там?

— Дед Мороз, вот кто! Отворяйте, а то уйду!

Отворяем. На пороге какая-то невысокая фигура в наглухо застегнутой офицерской плащ-накидке, но босиком, видны только засученные синие форменные штаны с красным кантом. Капюшон накидки по самые плечи. Откидываем капюшон. Под ним — пьяный до изумления «капитан Копейкин», как мы называем офицера 67-го отдела, прилетевшего вместе с нами. Он служил здесь когда-то лет пять и знает все «нюансы» здешнего быта.

— Ну? Чего смотрите? Распаковывайте дальше!

Распаковываем. Под мышками у «капитана Копейкина» — бидон с пивом, фляжка спирта, две бутылки коньяку, связка копченых лещей, солдатский бачок с жареными шашлыками и целлофановый пакет с хлебом. Как он все это допер, да еще «приняв» перед этим не менее трех соток — уму непостижимо.

Мы ахнули:

— Василь Титыч! Откуда все это?

— Как — откуда? Подарок командования! По случаю праздника!

— Какого праздника? Ведь уборка идет!

— А по случаю дождя! Весь район пьет! А мы что — хуже? И у нас спецработа сегодня прошла н-на «отлично». Правда, изделие до нас не долетело, где-то там «за бугор» ушло, н-но-о тем не менее есть, так сказать, повод.

— А чего босиком-то?

— А вот они, родные! — Василь Титыч откуда-то из-за спины достал абсолютно сухие ботинки и носки и, присев на табурет, стал обуваться.

Жить стало лучше, жить стало веселее, как говорил один из наших вождей. Девчонки пили пиво и щипали леща. Мы обрадовались стопочке спирта под шашлыки. И тут кому-то пришла в голову мысль:

— А давайте КВН проведем: наша команда на иповскую! У них вон сколько своих артистов!

— Какой КВН? Завтра самолет придет!

— Не придет, ребята, самолет! — Василь Титыч пригладил остатки рыжеватых волос на приплюснутом черепе, и его светло-голубые глаза на морщинистом лице хитровато блеснули. — У нас нелетный прогноз на трое суток, и плановый самолет пошел «по большому кругу», через Камчатку. Так что ешьте, пейте, гуляйте и КВН играйте — ты гля, прям стихи! — раньше, чем через трое-четверо суток, самолет не придет! — И он пропел громко и фальшиво:

Через полчаса к нам пришел «главный комсомолец», молодой лейтенант-первогодок. Идея совместного КВН всем понравилась. Тут же была разработана стандартная программа: выход команд, домашнее задание, конкурсы, состав жюри. Учитывая, что из двенадцати прилетевших было только восемь «кавээнопригодных», договорились, что команды будут по восемь человек. В жюри вошли командир Разинков и его замполит, а с нашей — «капитан Копейкин» и его подполковник Николай Иванович Наумов — «дядька Черномор».

Решено было, учитывая возможный дефицит времени, КВН провести завтра к вечеру.

И началось!

«Мозговой штурм» и репетиции прошли на одном дыхании, и на следующий вечер домик был снова набит до отказа.

Конечно, конкурсы были самые простые. Например, кто быстрее высосет детскую бутылочку сгущенного молока через соску. Или вызывают на сцену танцоров, а заставляют их петь. Или выставят бумажный прямоугольник, разделенный по горизонтали пополам, одна половина — вверху — синяя, другая — внизу — желтая. А на границе цветов нарисован огромный вытаращенный глаз. Надо придумать подпись. И чего только не придумывали! И «око старшины», и «бди!», и «кинотеодолит в ремонте» (т. е. оператор кинотеодолита за отсутствием оптического средства вынужден сопровождать ракету собственной «оптикой»), и «глаз вопиющего в пустыне».

В общем, полтора часа в клубе стоял сплошной хохот зрителей, они же и болельщики. А так как в нашей команде были в основном девушки, то хозяева, как ни странно, болели за них.

Выходили из клуба, вытирая слезы и тихо постанывая, ибо смеяться уже не могли. Естественно, победила дружба с небольшим перевесом хозяев, а потом начались танцы!

А за распахнутыми настежь окнами лил и лил дождь…

На следующий день к Разинкову приехал какой-то местный начальник, толстый приземистый казах лет сорока пяти, в сапогах и соломенной шляпе.

— Иван Игорыщ, тибе што, артиста приехал, да?

— Да какие артисты! Шефы.

— Ай, как харашо! Шефы, да. Давай их мне кулуб? Консерт давай, а? Народ сабирем, се как положен? А то кино нет, лекций нет, адна водк!

— Слушай, Шаген, мы с тобой друзья, так?