Джеймс Рестон - Священное воинство

Энтузиазм рыцарей был бесспорным. В Риме даже утверждали: «Речь идет уже не о том, становиться ли крестоносцем, а о тех, кто таковыми еще не стали».

Крестоносцы распевали свой гимн на латыни, и их пение перекрывало стук копыт, шелест многочисленных знамен и скрип тележных колес: «За Крестом и за знаменем Вождя следует войско, которое никогда не отступает, но идет вперед, уповая на силу Святого Духа».

Крестьян заставляли собираться и приветствовать армию, а также оплакивать ее уход. Поэты слагали в честь рыцарей хвалебные песни: «О Великий Боже!..Что это за юноши! Взгляните на их просветленные лица, подумайте о печали их родителей, их сыновей и братьев, их друзей и близких, всех, кому дорого это славное воинство».

Трубадуры прославляли доблесть крестоносцев, печалились об их тревожной судьбе, проклинали «племя нечестивцев», которое обрекло рыцарей на такую судьбу. Знаменитый трубадур Шатлен де Куси, который сам находился в их рядах, пел: «Весной, когда все цветет и поют соловьи, в моей душе пробуждается песнь и сердце мое не в силах отвергнуть сладостный дар любви. Пошлет ли Небо мне такую великую милость, чтобы та, которая завладела моей душой и сердцем, оказалась бы в моих объятиях прежде, чем я отправлюсь за море?»

В Лионе короли остановились на берегу Роны, по-весеннему полноводной, чтобы совершить осмотр войск прежде, чем они отправятся в дальнейший путь. Когда войска переходили реку по деревянному мостику, он обрушился, не выдержав тяжести, и около ста человек упали в воду. Это задержало отправление на три дня, пока Ричард распоряжался целой флотилией лодок, которые сновали вверх и вниз по реке. Затем, как и планировалось, два войска разделились, и одно из них отправилось в Марсель, а другое — в Геную. По пути через Прованс вопреки поговорке «Франки — в бою, провансальцы — в застолье» к войску Ричарда присоединился большой отряд новых крестоносцев.

Вскоре после Пасхи 1190 г. по христианскому летосчислению английские военные корабли собрались в Дартмуте, чтобы начать поход на Святую землю. Для начала они взяли курс на Лиссабон, где должны были встретиться с главными силами королевского флота, которые были собраны в Англии, Бретани, Нормандии, Пуату — поистине во всех краях империи Плантагенетов в Британии и на континенте. После общего сбора у берегов Португалии флот должен был торжественно пройти через Гибралтарский пролив и дойти до Марселя, а там дожидаться прихода Ричарда с его войском.

На каждом из этих кораблей (первоначально их было десять) имелись три запасных руля, тринадцать якорей, тридцать весел, два паруса, три комплекта канатов. На всех этих судах имелась команда из капитана и полутора десятков моряков, и каждое из них было рассчитано на перевозку ста хорошо вооруженных воинов. Эти военные корабли были прочными и при этом легкими и маневренными. Все они имели заостренные носы, предназначенные для удара по вражеским судам во время боя.

Командовал этой флотилией опытный адмирал Робер де Сабль. Поскольку речь шла о Крестовом походе, его сопровождали духовные лица — архиепископ Оксьенский и епископ Байоннский. Де Сабль, человек знатный и богатый, давно потерял жену и сына, а обе дочери его были замужем за людьми с положением, поэтому он мог отдаться своему делу, не отвлекаясь на семейные заботы. Это был опытный боец, умевший командовать людьми, и вдобавок ко всему дальний родственник короля, имевший все шансы в ближайшее время стать также великим магистром тамплиеров.

Путешествие флотилии крестоносцев по морю Пуату (Бискайский залив. — Пер. ) прошло спокойно, однако у берегов Испании в праздник Вознесения вдруг поднялась страшная буря, разметавшая корабли, так что они оказались далеко друг от друга. Священники, находившиеся на кораблях, встали на колени и начали читать молитвы. И молитвы эти были услышаны: им трижды являлся святой мученик Томас Бекет, сказавший: «Оставьте страх, ибо Господь избрал меня покровителем английского королевского флота. Если воины на кораблях защитятся от греха молитвой и покаянием, Господь пошлет им благополучное путешествие и направит их стопы по Его пути». С этими словами архиепископ-мученик исчез, ветер улегся и шторм на море прекратился.

Наконец девять из десяти кораблей пришли в Лиссабон. Десятый волны отнесли к югу, к городку Сильва, который католики лишь год назад отвоевали у мусульман, и неверные постоянно нападали на него; поэтому местные власти захватили судно крестоносцев и разобрали его, чтобы соорудить баррикаду для защиты своего поселения. Морякам девяти кораблей, спасенным благодаря вмешательству свыше, было за что благодарить Небеса. Англичане еще больше воспрянули духом, когда в порт Лиссабона дополнительно пришли 63 королевских корабля, собранных по всем портам Европы, а вскоре подошла флотилия из тридцати судов. Таким образом, весь королевский флот теперь состоял из 106 кораблей, включая 6 грузовых.

Наемные солдаты из разных стран Европы были возбуждены и агрессивно настроены. Командирам было нелегко контролировать этих людей, уверенных в том, что им-де покровительствуют Небеса. Вскоре начались драки между приезжими крестоносцами и португальцами. Мародеры и любители легкой добычи из числа пришельцев, пользуясь возникшими беспорядками, выгоняли иудеев и мусульман из домов, грабили их, поджигали дома, насиловали женщин. Разумеется, вовсе не это имел в виду Томас Бекет, когда, представ перед священниками, говорил о благочестивом и достойном поведении воинов. Ворота Лиссабона закрылись для мародеров, а около семисот наиболее распоясавшихся попали в тюрьму.

Прежде чем английский флот вышел в море, славный король Ричард в своем замке Шиньон на Луаре составил законы, регламентирующие поведение воинов. Если кто-либо из них совершал убийство на борту корабля, то его следовало привязать к телу жертвы и вместе с ним сбросить за борт. За убийство на суше виновного следовало также привязать к телу жертвы и похоронить заживо. Если солдат ударил другого человека ножом, ему следовало отрубить руку, а просто за нанесение удара товарищу виновного следовало трижды окунуть головой в море. За каждое оскорбление товарища по службе устанавливался штраф в одну унцию серебром. Если крестоносца уличали в краже, его полагалось обрить наголо, облить голову горячим дегтем и осыпать перьями.

Однако эти королевские законы не совсем подходили к тому безобразному положению, которое сложилось в Лиссабоне, и наказания именно за эти дела не были предусмотрены. Никого не обливали дегтем и не окунали в море, поскольку Робер де Сабль знал: для войны с арабами ему потребуется каждый здоровый человек. Если уж его людям суждено гибнуть, то лучше пусть это случится в бою за святое дело. На их преступления смотрели сквозь пальцы, и король Португалии испытал большое облегчение, когда английский флот отплыл на юг.