Джеймс Рестон - Священное воинство

После этого переговоры зашли в тупик, и посол Ричарда сказал: «Если у вас какие-то предложения, я готов их услышать».

«Это ведь вы обратились к нам, — был ответ. — Если вам есть что сказать, говорите, а мы готовы вас выслушать».

На этом встреча закончилась. Посла проводили, вручив ему в качестве подарка королевскую мантию. Мусульмане решили, что цель переговоров состояла лишь в том, чтобы прощупать противника.

Поскольку Филипп не участвовал в переговорах, а цинга у него протекала лете, чем у Ричарда, французский король был готов возглавить войска к 1 июля. Ричард, все еще сраженный болезнью, просил Филиппа не начинать генерального наступления еще несколько дней. Б о льшая часть английского флота вместе с нормандским войском застряли в Тире из-за шторма, и король надеялся на их прибытие и свое скорое выздоровление. Но Филипп не согласился. По-видимому, он желал, чтобы вся слава ожидаемой победы досталась ему. Он усилил подкреплениями войска, находившиеся в траншее, и выделил многочисленное войско для штурма Проклятой башни.

Крестоносцы знали об отчаянном положении осажденного города, поскольку в Акре находился их шпион, регулярно посылавший из-за стен донесения. Но даже это не мешало защитникам города упорно оборонять его. До блокады их было около девяти тысяч человек. В ходе тяжелых боев они несли потери, но продолжали храбро сражаться за Акру. Обороной руководили два видных эмира, известных европейцам только под их короткими именами Каракуш и Маштуб. Каракуш (по-тюркски «Орел») начал командовать обороной два года назад, с начала осады. Это был евнух, бывший раб Саладина, ныне удостоенный его особого доверия за свои таланты и верность. Каракуш в свое время хорошо проявил себя как строитель каирской цитадели, именуемой «Замком Горы», а также путепроводов, которые вели к пирамидам. Он держался с великой важностью, и над ним иногда посмеивались даже его люди, но все же это был способный и достойный доверия эмир. Маштуб считался первым среди эмиров Саладина. Это был курд, известный благородством и силой духа. Его прозвище означало «Меченый», поскольку на лице эмира был большой шрам. Их с Саладином связывала близкая дружба, и когда у Маштуба родился сын, султан написал ему: «Мы радуемся восходу этой новой звезды и надеемся, что этот плод принесет счастье». Маштуб был единственным человеком, имевшим титул великого эмира, и стал командующим обороной Акры только в феврале предыдущего года.

Оба эмира отправили письма Саладину, извещая его, что город на грани гибели, его гарнизон поредел и силы воинов истощены, а укрепления во многих местах разрушены постоянными бомбардировками. В городе эпидемии, не только из-за большого числа убитых, но и из-за трупов палых лошадей и коров, которые крестоносцы забрасывают внутрь с помощью своих катапульт. Часть солдат в отчаянии кончают с собой, а иные перебегают к врагу и даже принимают крещение. Если Саладин не сломит осаду, то городу придется капитулировать.

Султан предложил им попытаться продержаться еще неделю. Из Каира отплыла на помощь египетская военная флотилия, а из Багдада к Акре направилось новое войско.

Как только Филипп начал штурм Проклятой башни, из города с помощью дыма костров и барабанного боя подали сигнал на командный пункт мусульман за стенами. Он означал, что враг начал новую атаку и войска Саладина должны выйти к траншее, защищаемой крестоносцами. Вскоре это было сделано, и воины султана попытались в нескольких местах засыпать траншею и пробиться в тыл противника. Нескольким группам храбрецов удалось это сделать: они опрокидывали палатки крестоносцев, сея панику. Но в целом эта попытка десанта была пресечена. Правда, мусульманам удалось поджечь несколько «Кошек» Филиппа, используемых для подрыва стен, забросав их горящим хворостом, пропитанным «греческим огнем». В результате Капетингу пришлось отказаться от единоличной атаки. Выходило, что ему не судьба делать что-то, не дождавшись короля Ричарда.

День 2 июля выдался ясным и жарким. В этот день в район Акры прибыл английский флот, на кораблях которого было немало умелых английских и нормандских боевых командиров. Для крестоносцев прибытие флота было очень кстати, тем более что в тот день мусульманское войско под командованием племянника Саладина снова приблизилось к их траншее, повторив попытку десанта в их тыл. Саперам Филиппа в это время удалось сделать подкоп под стены Проклятой башни, но оказалось, что мусульманские саперы прорыли там встречный туннель, и на большой глубине завязался страшный рукопашный бой. Этот встречный подкоп заставил французских саперов отступить, несмотря на то что стены башни были частично разрушены и в них образовались пробоины.

К этому времени король Ричард уже не мог выносить своего бездействия. Его отнесли на носилках к северным воротам Акры, и с высоты Матегрифона он стал стрелять из своего арбалета в защитников крепости, находившихся на ее стенах. Между тем все боевые подразделения англичан были приведены в действие. Саперы Ричарда делали подкоп под ворота башни, его воины с помощью тарана пытались пробить брешь в стене, а катапультисты бомбардировали крепость сицилийскими гранитными снарядами. Ричарду было трудно выкрикивать приказы, поэтому он через герольдов объявил, что каждый солдат получит недельное жалованье за каждый разрушенный камень в стенах вражеской крепости. Наконец башенные ворота наклонились и обрушились. При этом многие храбрецы-мусульмане бросились вперед, чтобы защитить пролом. Ни призывы епископа Солсберийского, ни лихость гвардии графа Лестера, ни свирепость пизанцев не могли сломить стойкости этих защитников Акры.

К 4 июля оба эмира решили искать пути к перемирию. Маштуб и Каракуш явились к английскому королю в сопровождении конвоя тамплиеров. Они предложили Ричарду свои условия: город может быть сдан с выплатой контрибуции золотом и серебром, если король гарантирует им жизнь и неприкосновенность имущества и если их людям будет позволено уйти в безопасное место. Великий эмир сказал: «Когда мы захватывали ваши города, если даже брали их штурмом, то давали возможность людям найти убежище там, где они пожелают, и обращались с ними милостиво. И мы готовы сдать город на тех же условиях».

«Те, о ком вы говорите, были нашими слугами и рабами. И вас мы также считаем своими рабами», — отрезал Ричард.

«Тогда мы лучше убьем себя, чем сдадим город, — отвечал Маштуб. — И никто из нас не погибнет, не погубив полсотни ваших лучших людей».

На Ричарда это не произвело впечатления.

«Считайте, что вы заложили свои головы», — сказал он холодно.

Но для Филиппа предложение эмиров было искушением. Капетинг был рад возможности закончить войну миром: за последний год он устал от пренебрежения со стороны Ричарда, и нервы его были расшатаны после шести недель этой адской осады. Филиппу надоело играть вторую роль, он был утомлен войной, хотел поскорее использовать свои новые возможности во Франции и искал скорого выхода из положения.