Джеймс Рестон - Священное воинство

Эта скромная просьба короля об одной церкви в центре Иерусалима, по-видимому, тронула Саладина. В ноябре прошлого года Ричард высокомерно требовал все земли до реки Иордан, но теперь преимущество было на стороне Саладина. Он мог разговаривать с позиции силы и мог позволить себе быть великодушным. Кроме того, султан, как обычно, нашел подтверждение своим мыслям в Коране (8:61): «Если твой враг склоняется к миру, то прими мир и доверься Аллаху, ибо Ему одному ведома истина».

11 июля Саладин ответил королю: «Граф Генрих будет мне вместо сына, и церковь Воскресения будет вашей. Остальные земли мы поделим. Вам тогда достанется побережье и равнина, а мы сохраним за собой свои горные крепости. Аскалон должен быть разрушен, но его область вы можете взять себе».

Судя по ответу короля Ричарда, они готовы были договориться. Ричард прислал ответное письмо вместе с подарком Саладину — двумя лучшими охотничьими соколами. Он писал, что признателен за условия, предложенные Саладином, но просит разрешения разместить двадцать госпитальеров в иерусалимской цитадели.

13 июля Саладин ответил: «Из всех ваших в Святом городе гостеприимство будет предоставлено только паломникам. Аскалон и Дарум должны быть разрушены, но вы сохраните за собой побережье и крепости от Яффы до Тира».

Камнем преткновения оказался Аскалон. Для Саладина невозможно было допустить, чтобы эта крепость оставалась в руках крестоносцев. Это значило бы перекрыть связь между двумя частями его империи и свести на нет многолетние усилия султана по объединению Египта и Сирии, к чему стремились мусульманские лидеры до него, и что стало главным достижением самого Саладина. Именно благодаря этому удалось разгромить Иерусалимское королевство. Пребывание крестоносцев в Аскалоне разрушило бы драгоценное, с таким трудом завоеванное единство.

А для короля Ричарда восстановление Аскалона после их первого отступления из Бейт-Нубы означало восстановление морального духа его армии. Его люди вложили в это дело много тяжкого труда за те полгода, пока город был отстроен заново. Аскалон для Ричарда был форпостом на пути в Египет, средством обеспечить баланс сил между обеими сторонами, а королю Иерусалимскому это дало бы возможность нормально существовать.

Только 16 июля Ричард ответил султану обтекаемо, сделав вид, что не понял, в чем тут дело: «Если христиане могут быть довольны единственной церковью в Святом городе, то, конечно, три крепости для них — не слишком много. Пусть за ними останутся Дарум и Антиохия».

Саладин ответил на это резко: «Пусть жители Антиохии сами ведут переговоры о своих делах. Мы не можем говорить об этом во время наших переговоров. Города, о которых ты просишь, отдать нельзя, но вы можете получить Лидду в возмещение сил и средств, затраченных вами в Аскалоне». Именно в Лидде Саладин прежде разрушил собор Святого Георгия. Пусть теперь, думал султан, Ричард восстанавливает собор, а не крепости.

20 июля Плантагенет ответил не менее решительно: «О разрушении Аскалона не может быть и речи».

После этого Саладину оставалось только готовиться возобновить войну.

Теперь преимущество в этой затяжной войне было на стороне мусульман. Саладин черпал силы в своем народе, а его более справедливая цель и военный талант давали ему возможность действовать гораздо эффективнее. Войско крестоносцев в беспорядке отступало, причем французы и части короля Ричарда ушли в разных направлениях. Таран действительно потерял ударную силу. Шпионы докладывали Саладину, что лишь самые измотанные и больные из воинов Ричарда остались в Яффе, а основная масса их отправилась за своим королем в Акру. А главное, из Акры пришло донесение, что король Англии готовит морскую экспедицию на север, на Бейрут. Значит, в ближайшие четыре дня на юге никаких неожиданностей не произойдет.

Теперь Саладин мог предпринять свои контрмеры. К концу июля он стянул в районе Иерусалима дополнительные войска из разных частей империи, как будто бы для защиты этого города. Это были свежие бойцы, готовые сражаться и ободренные известиями об отступлении противника. Сейчас наступил удобный момент для нанесения удара.

26 июля его войско появилось у стен Яффы, которую защищал небольшой гарнизон. Войско Саладина окружило город. Левым флангом командовал Мелик-аль-Адель, правым — сын Саладина Мелик-эз-Загер. Султан рассчитывал овладеть городом за сутки.

К его удивлению, защитники Яффы оказали упорное сопротивление. У мусульман было шесть катапульт и баллист, и они постоянно обстреливали крепость. На третий день усилиями саперов и военных техников, состоявших при осадных машинах, во внешней стене крепости была пробита брешь. Но крестоносцы быстро разожгли в этом месте огромный костер, закрывший дорогу для людей султана, которые не смогли пойти на штурм.

Обороной города командовал некий Альбер Реймский, не принадлежавший к цвету рыцарства. Когда обрушилась стена крепости, он уже приготовил судно, чтобы спастись бегством. Но Альбера задержали его же товарищи, как дезертира, и в цепях привели обратно. Сидя в башне под охраной и видя, что противник вернулся на исходные позиции, он театрально заявил: «Мы должны посвятить наши жизни делу защиты христианства». Историк, передавший эту фразу, невесело пошутил: «Даже при желании он не мог уклониться от этой задачи».

Теперь все решало время. Как всегда, едва король Ричард решил отказаться от непродуманной экспедиции на север, с тем чтобы возвратиться на юг, Саладин сразу узнал об этом. Он произнес речь перед своими курдами, которые вели осаду, заявив, что крепость надо взять сейчас, пока не вернулся Мелик Рич. Но те ссылались на крайнюю усталость и не рвались в бой.

Между тем защитники Яффы вручили командование вновь избранному патриарху (прежде он был епископом Вифлеемским). О нем хронисты писали, что это был человек стойкий и неустрашимый, презирающий опасность. Сначала он отправил послов к Саладину с предложением сдать крепость, если только султан согласится отпустить пленных, приняв за их жизни выкуп по старой цене, установленной в Иерусалиме четыре года назад: десять золотых бизантинов за каждого мужчину, пять — за женщину, три — за ребенка.

Саладин отверг эти предложения (о чем потом сожалел). Но в тот момент он исходил из того, что посольство само по себе мешает осаде и ослабляет боевой дух его людей (и так уже не слишком крепкий).

На пятый день осады были разрушены восточные ворота Яффы и начались рукопашные бои. Защитники крепости стали постепенно отступать в цитадель. И снова патриарх обратился с той же просьбой, добавив, что он готов предложить важных лиц в заложники в качестве гарантии мира. На этот раз Саладин принял предложение, и заложников, во главе со злополучным Альбером Реймским, передали мусульманам.