Жан Маркаль - Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота

Я мог бы привести множество примеров этого ужасающего неведения (точнее, невежества) священников, в частности удивительную церковь Тиранж (Верхняя Луара), в которой кюре велел уничтожить восхитительные римские колонны с капителями, объяснив свой варварский поступок тем, что колонны мешали ему отследить, кто из его прихожан был на воскресной мессе, а кого не было. Свидетели этой «перестройки» еще долго не могли прийти в себя.

Лично мне известен пример такого рода — именно таким было назначение аббата Анри Жийара, которого я считаю своим духовным учителем. Выполняя функции викария в двух неплохих приходах, но «будучи неугодным» как владельцу прихода, так и своему церковному начальству, епископу Ванна, аббат Жийар был назначен «приходским священником» Треорентека (Морбиан). То, что выглядело как повышение по службе, оказалось ловушкой, потому что приход, с трудом насчитывающий сотню жителей, был не только самым бедным во всем диоцезе, но и самым нелегким для управления как в культурном отношении, так и в духовном или политическом. Недаром этот приход называли «ночным горшком диоцеза»… Вряд ли нужно говорить о том, что аббат Жийар принял вызов и сделал из этого скромного бретонского прихода один из наиболее важных духовных центров полуострова. Тем не менее по здравом размышлении становится понятно, что это назначение на самом деле было наказанием за «чересчур» независимый характер священника и «слишком» живой, предприимчивый ум. Об этой теме подробнее рассказано во введении к произведению аббата Жийара «Тайны Броселианда» (Ploëmel, 1983). Речь идет о переиздании множества выпусков, опубликованных при жизни аббата Жийара его собственными усилиями. Это переиздание также содержит комментарии Пьера-Жаке Элиа, Янна Брекильена и Шарля ле Куинтрека.

Paris, editions Belfond, 1978.

Именно он является автором-составителем знаменитой карты, опубликованной в «Истинном кельтском языке». Подпись Эдмона Буле, поставленная внизу карты, породила на свет множество толкований: читатели «Истинного кельтского языка» решили, что в ней кроется послание, зашифрованное путем словесной игры.

Pierre Jarnac. Histoire du trésor de Rennes-le-Château, p. 278. Пьер Жарнак, в свое время работавший с архивами Буде, разыскивал этот знаменитый «дар на имя Мари Денарно», он не преминул сообщить об этом.

Куртоли действительно помог Соньеру подновить картину, изображающую Марию Магдалину.

Лжесвидетельство. Постаревший утомленный аббат Буде не мечтал ни о чем более, как уйти на пенсию.

Лжесвидетельство. Буде никогда не писал такой книги, равно как и то, что его рукописи никто не уничтожал и не сжигал. Чтобы роман стал интригующим, необходимо было снабдить его если не святой инквизицией, то хотя бы намеком на нее: такая аллюзия понятна всем и каждому!

На самом деле Ресканьер умер от припадка, но такая деталь показалась изобретателям сенсационного романа слишком прозаической.

Нет ни единого следа этого письма.

Обо всей этой махинации и о той роли, которую заставили сыграть аббата Куртоли против его воли, подробно рассказано в произведении Пьера Жарнака, с. 268–278.

Сам Наполеон Бонапарт франкмасоном не был, но его брат Люсьен им был. Известно, что именно Люсьен «сделал» своего брата императором в день 18 брюмера, в чем ему содействовали масонские ложи Франции и Наварры, а также другие европейские ложи.

Впрочем, обвинение в злокозненных махинациях нисколько не помешало сегодняшней Салетте быть местом частого посещения, что приносит ей неплохую прибыль: первое качество центра паломничества. Порой кажется, что чем больше обвинений в мошенничестве, тем больше успеха у таких мест.

Так во Франции зародилось течение «Борозда», идейным вдохновителем которого был Марк Саньер, осужденный папой до того, как он встал во главе «христианской демократии».

Ныне в Паре-ле-Моньяль намечается всплеск общественной активности, но не только из-за традиционного паломничества. В этом месте собираются интегристские группировки с довольно темными целями и сторонники «харизматического» течения, чьи истинные намерения (как и источник их финансирования) неясны.

Jacques Rivière. Le Fabuleux Trésor de Rennes-le-Château, p. 57.

He будем забывать, какие слова Соньер велел выбить на «вестготской» колонне, гласящей о некой миссии 1891 года: «Покаяние, покаяние».

Jacques Rivière. Le Fabuleux Trésor de Rennes-le-Château, p. 57.

Pierre Jarnac. Histoire du trésor de Rennes-le-Château, p. 335.

Легенда, не имеющая ничего общего с Ренн-ле-Шато, утверждает, что Жан Орт воспользовался кораблекрушением, чтобы замести следы: «умерев» для Европы, он начал новую жизнь под другим именем в Америке. Почему бы и нет? На эту тему см.: Maurice Paléologue. Le Destin mystérieux d’un archiduc: Jean Orth, Paris, 1959.

Об этом рассказала Мари Денарно. В книге Пьера Жарнака (с. 356) опубликован список дат, указывающих на те дни, когда Соньер не проводил службы в своем приходе. Вероятно, именно в это время он уезжал из Ренн-ле-Шато, при этом его поездки продолжались до 1909 года. Надо сказать, дат в этом списке довольно много, но Пьер Жарнак замечает, что не все они могут быть связаны с отлучками кюре из своего прихода. Тем не менее, если он и уезжал из Ренн-ле-Шато, это могло происходить лишь в указанные в списке периоды.

Я хотел бы представить сведения, почерпнутые из книги Пьера Жарнака (с. 362): это выдержка из статьи «Midi libre» от 13 февраля 1973 года. Некий господин Эспе, в 1930 году изучавший личные бумаги Соньера, высказал по поводу обвинений в шпионаже два замечания. «Первое: барон фон Крон, глава немецкой разведки, во время войны находился в Барселоне. После всего случившегося разведывательный отдел задумался, не являлось ли поместье Соньера, находившееся между Германией и Испанией, идеальным местом встречи вражеских агентов. Конечно, тому нет никаких доказательств. Второе замечание касается государственной тайны: в те времена в ближайшем от Ренн-ле-Шато монастыре матерью-настоятельницей была монахиня-немка, родная сестра кайзера»; далее Пьер Жарнак уточняет: «Это был монастырь Пруиля». Все это красноречиво свидетельствует о тайне Соньера и о трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться в начале Первой мировой войны.

Jacques Rivière. Le Fabuleux Trésor de Rennes-le-Château, p. 47.

Уточним, однако, что мессы в память умерших более не подвергаются оплате, каждый отдает столько, сколько он в силах за них заплатить.