Жан Маркаль - Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота

Я должен засвидетельствовать обратное: большинство священников живут в условиях, внушающих жалость. В пятидесятые годы я часто бывал в домах бретонских служителей культа и видел ту угнетающую бедность, в которой они живут, не теряя, однако, веры и с честью выполняя свой долг. В частности, в моей памяти сохранилось трогательное воспоминание о священнике прихода Ифф (Иль и Вилен), известного своим храмом и его восхитительными витражами: священнослужитель жил в ужасающей нищете. Другой священник, кюре Ностана (Морбиан), обитал в настоящем подвале, промозглом, болезнетворном и лишенном всяческого комфорта. Столь неприемлемые условия жизни вызывали у него лишь грустную улыбку — так улыбаются те, кто знает, что жизнь земная лишь краткий момент в непостижимой вечности. Я хочу воздать должное этим незаметным славным священникам, этим скромным труженикам, готовым ради своего дела на любые лишения, как, например, аббат Жийар, который жил на послащенной воде и черством хлебе, так как вкладывал все свои деньги в реставрацию и оформление своей церкви. Найдется ли автор, который осмелится создать книгу (а не полемику) о великой нищете французского духовенства конца XX века?

Хочу воспользоваться моментом, чтобы предложить тем людям, кто обвинял меня в антиклерикализме, хорошенько подумать над приведенными мной аргументами. Я не имею ничего общего с «малограмотными» антиклерикалами. О положении французского духовенства я знаю не понаслышке, поэтому могу направить дискуссию в нужное русло, в первую очередь обращая внимание на то, что заслуживает рассмотрения.

Речь идет о семье Денарно, что красноречиво свидетельствует об отношениях Беранже Соньера и Мари Денарно.

Таково мнение Жака Ривьера, с которым я категорически не согласен.

Небольшие объявления в «Les Veillées des Chaumières», а также визиты к богатым милостивым персонам, большей частью монархистам, помогали ему добиваться своего и получать заказы на мессы. Ныне доказано, что он агитировал семьи в пользу своего прихода.

Таким образом, Соньер взял на себя функции епископства, что, согласно церковному праву, являлось упущением.

Jacques Rivière. Le Fabuleux Trésor de Rennes-le-Château, p. 135.

Jacques Rivière. Le Fabuleux Trésor de Rennes-le-Château, p. 338. В этом произведении можно увидеть факсимиле тетрадей Соньера, в которых сохранился список тех, кому писал аббат, и список тех, кто ему ответил. Такой документ красноречиво говорит о том, какую невероятную работу выполнил кюре при помощи переписки.

Предоставление приходов священникам — очень сложный вопрос в каноническом праве, в зависимости от обстоятельств он может варьироваться в каждом отдельно взятом диоцезе и даже в церковных провинциях. Таким образом, в современной церковной провинции Бретани, включающей в себя диоцезы Рен, Сен-Бриок, Кемпер и Ван, приходские священники не могут быть отстранены от своего прихода без их согласия, но с деканами округов дело обстоит иначе. Но в церковной провинции Нарбона, включающей в себя диоцез Каркасона, подобное ограничение не играло роли: ничто не мешало отстранить Соньера от прихода Ренн-ле-Шато. Поэтому в какой-то момент процесса Соньер, зная о том, как можно заставить каноническое право работать на себя, подал прошение об отставке. Но епископ разглядел ловушку и отказал аббату в прошении. Если бы он принял отставку священника, он бы тем самым признал, что аббат пожизненно являлся номинальным кюре. Говоря откровенно, у монсеньора Босежура не было никаких веских обвинений против Соньера: иск о «незаконной наживе на гонорарах от месс» был последним способом, которой смог бы оказать воздействие на строптивого кюре и заставить его отказаться от своего прихода. Между суровым, призывающим к подчинению епископу каноническим правом и действительностью всегда была и остается пропасть. У священника, принадлежащего к разряду мирского духовенства, гораздо больше автономии, чем у церковного духовенства, где каждый монах зависит от высшего начальства и вынужден подчиняться букве закона. Так или иначе, «автономия» аббата Беранже Соньера, должно быть, играла немаловажную роль в ночных кошмарах монсеньора Босежура.

Как правило, священники одного и того же округа (который, согласно Конкордату, чаще всего совпадал с границами гражданского округа) были обязаны регулярно встречаться. Эти встречи проходили во время трапезы, которую поочередно подавали то у одного, то у другого священника, с интервалами, которые зависели от профессиональной деятельности каждого, возможности оказать прием или других обстоятельств. В ходе этих братских трапез священники обменивались новостями и обсуждали духовную жизнь округа.

Jacques Rivière. Le Fabuleux Trésor de Rennes-le-Château, p. 145–145.

Jacques Rivière. Le Fabuleux Trésor de Rennes-le-Château, p. 145.

Хотя убийство аббата Жели могло быть выгодно аббату Соньеру, я не могу поверить в то, что Соньер был способен на такое чудовищное преступление. Да, он ошибался, но при этом оставался хорошим человеком, что не раз доказывал своими поступками. Но это, как говорится в таких случаях, доводы сердца, а не разума: каких-либо доказательств в поддержку Соньера у меня нет.

Обычно прислуга священника должна была достичь канонического возраста, то есть минимум сорока пяти лет. Не стоит думать, что подобное правило было обусловлено моральным или теологическим критерием: оно имеет вполне конкретные предпосылки — связь с женщиной канонического возраста не чревата столь тяжелыми последствиями, как дети. Это избавляет приход от скандала, а священников — от проблем, связанных с воспитанием и образованием ребенка.

Интересующиеся этой темой могут ознакомиться с произведениями фольклориста Антонина Пербо (современника Соньера), опубликованными в Каркасоне в 1984–1987 гг.: «Фривольные сказки Окситании» и «Волшебное кольцо».

Как здесь не вспомнить мольеровского Тартюфа, когда этот достойный представитель Общества святых даров (то есть «Общества Святой Евхаристии» с Винсентом де Полем, аббатом Олье и Никола Павийоном) произносит восхитительную проповедь на тему «Кто вводит в мир соблазн, конечно, согрешает, но кто грешит в тиши, греха не совершает».

За исключением одного случая, когда она показала один тайник новому владельцу имения. Ноэлю Корбю. Но тайник был пуст. Без сомнения. Соньер опустошил его, не оповестив о том свою верную служанку.