Владимир Мединский - Скелеты из шкафа русской истории

Надо только втолковать это безграмотным русским крестьянам, и все сразу же станет хорошо.

У социалистов Европы идеи Герцена, откровенно говоря, вызывали раздражение. Маркс и Дюринг очень редко совпадали во мнениях, но оба дружно оценили взгляды Горцена как русский национализм: по их мнению, Герцен был «социалистом в лучшем случае на словах» и про социализм говорил исключительно с целью выхвалиться и подчеркнуть, что Россия («его „святая Русь“») лучше Европы.

Об особом русском пути любили порассуждать все знаменитые русские анархисты, от Лаврова и Бакунина до батьки Махно.

Известный английский романист Сомерсет Моэм оставил любопытные наблюдения о русских и России. Тут стоит сказать, что русские страницы его «Записных книжек» появились, когда в 1917 году Моэма послали в Россию с секретной миссией по линии британской разведки.

Писатель был еще и шпионом. Судя по раздраженному тону его высказываний о нашей стране, со шпионажем в России у Моэма дело не заладилось. Однако некоторые из его замечаний совпадают с идеей этой книги (в то время как другие являют яркий пример негативной мифологизации России).

«…Русский патриотизм — это нечто уникальное; в нем бездна зазнайства, русские считают что они не похожи ни на один народ, и тем кичатся; они с гордостью разглагольствуют о темноте русских крестьян; похваляются своей загадочностью и непостижимостью; твердят что одной стороной обращены на Запад, другой — на Восток; гордятся своими недостатками, наподобие хама, который оповещает вас, что таким уж его сотворил Господь, и самодовольно признают что они пьяницы и невежи, не знают сами, чего хотят, и кидаются из крайности в крайность, но им недостает того — весьма сложного — чувства патриотизма, которое присуще другим народам».

Интересно сказано. На мой взгляд, подмечено довольно точно, хотя доброжелательности в этом замечании — ни на грош.

Коммунисты начали с жуткой русофобии, с отрицания всякой «особости» русского исторического пути развития. Однако очень быстро с «безродным космополитизмом» в марксистко-ленинской теории завязали, перейдя к туманным разговорам о том, что «построение социализма в одной отдельно взятой стране», видимо, и станет возможным в силу особенностей русского народного характера.

Уже в XX веке русскую «особенную стать» любили подчеркивать и Сталин, и академик Лихачев — в этих вопросах нравственные антиподы поразительным образом совпадали.

Иосиф Виссарионович говаривал, что только русский человек мог совершить то, что он совершил во время Великой Отечественной войны. И вообще особенный он, русский человек, ни Востоку, ни Западу не принадлежит.

Только для Чаадаева эта «мировая непринадлежность ни к чему» идет со знаком минус, а у Сталина она в высшей степени положительна.

Так же и Дмитрий Лихачев полагал, что ничего подобного в России «не было, нет и уже создать невозможно».

Да и сегодня на идее исключительности России паразитируют все кому не лень.

И сегодня особый русский путь — идея постоянно востребованная. Пусть используют ее частенько под разными псевдонимами — то как советскую власть (С. Кара-Мурза), то как Евразию (А. Дугин), то как «Пятую империю» (А. Проханов).

Сдержанность в еде, аккуратность и простота в одежде, умение ставить духовные ценности выше телесных радостей — во всех культурах эти качества считались похвальными. В такой стране, как Россия, они неизбежно станут важными частями культурного кода.

Россиянин веками привыкал, не безразлично, нет, но более спокойно относиться к сугубо материальному.

Огромное значение в жизни людей имел лес. Даже выйдя из избы среди деревни, россиянин видел зубчатую стену леса, замыкавшую горизонт. Пропалывая огород, женщина оказывалась в нескольких шагах от опушки леса.

Лес определял способ ведения хозяйства. Зачем разводить сад, если в лесу полно ягод и грибов? Зачем заводить большое стадо, если лес изобилует дикими зверями? Лосей, кабанов, птицы много, их не нужно выращивать, они обходятся дешевле домашней скотины, предназначенной на убой, и ничуть не менее вкусны и полезны.

И. Шишкин «Лесные дали». 1884 г.

К. Юон «Купола и ласточки». 1921 г.

Если уж о народном характере… Кости лосей, медведей, кабанов постоянно находят в кухонных ямах русского Средневековья. Т. е. охота на крупного зверя была совершенно обычным, повседневным делом. С рогатиной или копьем шли на медведя или кабана, и не чтобы развлечься, показать удаль молодецкую — для пропитания себя и семьи. Лось… Полтонны жилистой плоти, с копытами, крупнее коровьих, с рогами-лопатами. Раненый лось, не раздумывая, бросается на человека. На лосей охотились поздней осенью, во время свадеб. Разъяренный храпящий зверь, пар из ноздрей, налитые кровью глаза, а брать его надо в упор, подставляя копье. Впечатляет!

Дикая… ну, почти дикая природа окружает и маленькие деревушки, и даже крепости и городки. Вокруг сотни рек, где нет ни причалов, ни набережных. В диком лесу — только круговерть тропинок и, протоптанные людьми, незаметно переходят в звериные. В этих ландшафтах он должен постоянно жить и работать, и желательно — любить их, получать удовольствие от такой жизни. Иначе ведь жизнь в муку превратится.

Обитатель стран, где вся земля давно возделана, не стремится в лес, на берег лесного озера. Ему не хочется поваляться на траве, постоять в обнимку с березкой, принять лицом пахнущий травами ветерок на лесной опушке. Как у Высоцкого, которого запойный бес водил по городу Парижу:

В Европе французы, а на востоке китайцы даже с некоторой иронией относятся к нашему стремлению отдыхать «на природе». Нет у них, как правило, такого желания.

Но чтобы и трудиться, и отдыхать вне города или села, надо отказываться от части удобств… Желательно не хотеть этих удобств, не стремиться к ним и не ценить их. Если для человека важнее увидеть журавлиный клин над головой, чем вкусно пообедать за бокалом изысканного вина, приятнее слышать птичий щебет, чем любоваться представлениями менестрелей на городской площади, жизнь в средневековой Руси для него будет приятна и комфортна.

Черты народного характера, которые считаются признаками долготерпения русских, на 90 % есть черты приспособления к природе и климату. Именно этот образ жизни русских выковывал характеры людей, которые в XVII веке прошли всю ледяную беспредельность Сибири и достигли Великого океана, а в XVIII–XIX веках осваивали Кавказ и Среднюю Азию. Но нам, почему-то исходя из идиотской логики самоуничижения, гордиться этим нельзя: мы ведь не цивилизованные англичане.