Неизвестен Автор - Сборник Наше отечество - Опыт политической истории (Часть 2)

рыночной конъюнктуры. Снижение оптовых цен не доходило до крестьянства, так как розничные цены росли и, таким образом, обогащали частную торговлю, чистый доход которой в 1926 г. составил 400 млн. руб. Не трудно в этой связи догадаться, что процесс накопления в стране пошел в обход действительных нужд и потребностей госпромышленности и государственного бюджета.

Почему же верхушка партаппарата не меняла своего курса экономической политики? Часть ответа на этот вопрос дают соображения об инициативе его постановки объединенной оппозицией Зиновьева, Каменева и Троцкого. Другая часть ответа содержится в очевидной инерционности механизма пропаганды и агитации: едва идеи целесообразности внесения нэпа в деревню дошли до партийных низов, как от них уже требовалось отречься, что никак не прибавляло верхушке партаппарата авторитета. Третью часть ответа можно отнести к разряду тех "случайностей", которые могли возникнуть в результате публичного признания Сталиным ошибочности курса "лицом к деревне". Его авторитет еще не вырос до такого уровня, когда признание партийным вождем своей ошибки возводится в заслугу, освобождающую его от какой-либо ответственности и делающую ее (ошибку) как бы несуществующей.

После XIV съезда ВКП (б) верхушка партаппарата пытается найти среднюю равнодействующую между продолжением (на словах) курса на "раздвижку" нэпа и отказом от него (на деле), прочерчивая в своей социально-экономической политике причудливые зигзаги. На словах провозглашается нерушимый союз рабочего класса и крестьянства, а на деле отменяется избирательная инструкция по выборам в советы, принятая всего год назад с целью расширения гражданских прав для зажиточных крестьян. Обещание кредитов сельскохозяйственной кооперации сменяется их сокращением, а взятый в конце 1924 г. курс на превращение необоснованных административно-правовых ограничений по отношению к частному капиталу оборачивается угрозами принудительного снижения цен и отказом от кредитования. Пересматривается решение XIV съезда партии о развитии промышленности "в строгом соответствии как с емкостью рынка, так и с финансовыми возможностями государства". Угасшая было вера руководства ВСНХ в силу печатного станка (т. е. в денежную эмиссию) после смерти Ф. Э. Дзержинского и прихода на его пост (председателя ВСНХ) В. В. Куй

бышева вспыхнула с новой силой, что выразилось в увеличении суммы капитальных вложений на 1926/27 хозяйственный год сверх их реального фондообеспечения.

Не афишируя своего "полевения", верхушка партаппарата в то же самое время ведет пропагандистское наступление на реальные "левые" силы Коммунистической партии, консолидирующиеся вокруг Зиновьева и Троцкого, с целью опорочить их и, набрав достаточного политического "криминала" в их действиях и словах, отсечь от руководящих партийных органов, а следовательно -- от "аппаратной" связи с рядовой партийной массой (ибо никакой другой связи между "верхами" и "низами" партии уже не существовало). Важным этапом подготовки "отсечения левых" и собственной своей эволюции в сторону ограничения нэпа и отречения от его принципов стала для верхушки партаппарата состоявшаяся в октябре -- ноябре 1926 г. 15-я конференция ВКП (б). Последняя не только осудила троцкистско-зиновьевскую оппозицию, определив ее в соответствии с установками доклада И. В. Сталина в качестве "социал-демократического уклона в нашей партии", но и утвердила в своей главной резолюции "О хозяйственном положении страны и задачах партии" несколько принципиальных поправок, внесенных в ее первоначальный проект все тем же Сталиным. Дело в том, что в написанный А. И. Рыковым проект резолюции по вопросам экономической политики И. В. Сталин собственноручно внес такие фразы, как "трудные условия мирового капиталистического окружения", "более высокий темп развития, чем в условиях капиталистического государства", "решительная борьба за ограничение эксплоататорских стремлений кулачества", "форсировать постановку в нашей стране орудий производства" и т. д. Эти и другие фразы ввели в указанную резолюцию дух конфронтацион-ности и, поскольку Сталин решительно вычеркивал из ее проекта указания на наличие серьезных недостатков в управлении экономикой, то и -- изрядного хвастовства.

Конференция утвердила решение состоявшегося накануне ее созыва Объединенного Пленума ЦК и ЦКК об освобождении Л. Д. Троцкого от обязанностей члена Политбюро, а Л. Б. Каменева -- от обязанностей кандидата в члены Политбюро. Большего Сталину добиться не удалось. В свою очередь и оппозиция не сумела добиться того, чтобы вместо конференции, являвшейся по Уставу всего лишь расширенным Пленумом Центрального Комитета, созвать партийный съезд. В обращении к своим сто

ронникам, распространявшемся по каналам секретной партийной информации, оппозиция следующим образом характеризовала внутрипартийное положение: "ЦК захватывает роль высшего органа партии и, тем самым, освобождается от контроля партии в лице съезда. Партийные чиновники освобождаются от всякой ответственности перед партийными массами, и тем самым попадают в полное подчинение верхушки господствующей фракции. ЦК перестает быть органом партии, напротив, партию он превращает в орудие проведения своей политики, которую он определяет самостоятельно и независимо от нее. Эта система проводится сверху донизу..." Обращение заканчивалось словами: "Если успешно начавшаяся ликвидация партии будет доведена до конца, то теперешний ЦК во главе со Сталиным превратится в своеобразный тип Бонапартистского правительства".

Анализируя зигзаги политической линии сталинского ЦК, лидеры оппозиции были всерьез обеспокоены тем, что, став полновластным диктатором, Сталин резко поправеет и поведет страну к реставрации капитализма. Поэтому кроме демократизации партийного режима они ставили перед собой задачу подталкивать партийно-государственное руководство страны к более высоким темпам развития государственной промышленности ценою жесткой централизации амортизационного фонда и сокращения размеров негосударственного накопления.

Итоги 1926/27 хозяйственного года дали в руки оппозиции серьезные аргументы в пользу целесообразности более высокого налогообложения зажиточных слоев крестьянства, которые вновь, несмотря на хороший урожай, воздерживались от продажи хлеба на рынке. Товарного хлеба было даже меньше, чем в предыдущем году, хотя хозяйственные органы и кооперация, казалось, до предела централизовали свои усилия по экономическому стимулированию продажи хлеба государству, в том числе: планы завоза промышленной продукции в районы с наибольшей урожайностью зерновых, единые заготовительные цены, финансовый нажим на местные центры кооперации. Натуральные запасы хлеба превысили довоенный уровень, приблизившись к одному миллиарду пудов (160 млн. тонн). Тем временем государственная промышленность просто задыхалась от сверхнапряженности устаревшего и изношенного оборудования. Себестоимость продукции увеличивалась, ее качество падало, а способные быть пущенными для обмена на импортное оборудование запасы