Наум Синдаловский - Легенды петербургских садов и парков

От Концертного, или, как его называли в XVIII веке, Каменного зала, к Китайскому дворцу Ринальди проложил широкую Тройную липовую аллею, несколько сместив ее ось от оси дворца, как того требовали каноны пейзажного паркостроения. Благодаря этому безошибочному приему дворец открывается взгляду путешественника неожиданно, поражая тонким изяществом уравновешенного фасада, сохраняющего в пластике черты уходящего барокко, уже классического в своей простоте и ясности. Особенно привлекателен северный фасад. Его центральная часть отмечена трехгранными, декорированным колонными выступами, увенчанными сложным скульптурным завершением. Южный фасад, на судьбе которого сказалась перестройка, предпринятая архитекторами Л. Бонштедтом и А. Штакеншнейдером в середине XIX века, менее эффектен, хотя и он выглядит празднично и нарядно на фоне высоких вековых дубов. Эта праздничность деликатно подчеркнута очень ринальдиевской по рисунку низкой барочной оградой, окружающей со всех сторон дворец.

Особенное внимание Ринальди уделил внутренней отделке Китайского дворца, в которой слились воедино все виды изобразительных и прикладных искусств. Наибольшее значение представляют Малый и Большой китайские кабинеты, иллюстрирующие довольно смутные представления современников зодчего о далеком Китае, и знаменитый Стеклярусный кабинет. Его стены полностью покрыты двенадцатью уникальными панно, на которых изображены экзотические птицы на фоне фантастических восточных пейзажей. Все они вручную вышиты шерстью на холсте, предварительно покрытом стеклярусом — мельчайшими стеклянными трубочками молочного цвета. Панно изготовлены отечественными мастерицами под руководством француженки де Шен в петербургской мастерской.

Китайский дворец стал любимым местом одинокого пребывания будущей императрицы Екатерины II в пору ее «соломенного вдовства», в то время, когда супруг устраивал шумные оргии в кругу ее молоденьких и невзыскательных фрейлин. Здесь она пыталась преодолеть вынужденную скуку в узком кругу верных и преданных друзей. Может быть, поэтому в Петербурге жила легенда о том, что панно для Стеклярусного кабинета китайского дворца Екатерина вышивала собственноручно в долгие часы вынужденного одиночества. Говорят, тень императрицы до сих пор время от времени посещает китайский дворец и бродит по его анфиладам.

В начале XX века Ораниенбаум принадлежал герцогу Г.Г. Мекленбург-Стрелицкому, который вместе со своей морганатической женой Н.в. Карловой и дочерью Наташей жил в китайском дворце. Герцог умер в 1910 году. Через три года скончалась его юная дочь. Оба они похоронены здесь же в парке, вблизи китайского дворца. После революции их могилы вскрыла и осквернила революционная матросня. Местные жители утверждают, что в ночной тишине парка до сих пор можно услышать тяжелые шаги герцога и легкое постукивание детских туфелек его дочери.

Еще одним пригородным парком, основанным при Петре I в первой четверти XVIII века, был Екатерининский парк Царского Села. Об основании этого знаменитого пригорода рассказывают легенды. В начале XVIII века единственная дорога из Петербурга в будущее Царское Село, минуя Пулковскую гору, поворачивала направо, шла вдоль огромного лесного массива и затем, резко повернув на юго-восток, пробиваясь сквозь дремучий лес, заканчивалась при въезде на бывшую шведскую мызу Saris hoff, что значило «возвышенное место». Правда, легенды возводили это название к имени какой-то «госпожи Сарры» — по одной версии, и «старой голландки Сарры» — по другой. Легенда выглядит вполне логично: в XVIII веке действительно название царской резиденции писали с буквы «С» — Сарское Село, что для простого народа, рассказывается в легенде, было не очень привычно, и слово «Сарская» они будто бы произносили как «Царское». Так или иначе, к этой мифической Сарре Петр I якобы иногда заезжал угоститься свежим молоком. В 1710 году эту мызу на сухом возвышенном месте царь пожаловал своему любимцу Александру Даниловичу Меншикову, но через какое-то время передал ее во владение будущей своей жене Екатерине Алексеевне, бывшей ливонской пленнице Марте Скавронской.

В отличие от Петергофа, Сарская мыза не превращается в официальную загородную резиденцию царя. Екатерина живет здесь простой помещицей в деревянном доме, окруженном хозяйственными постройками, огородами и садами. Временами, чаще всего неожиданно, сюда приезжает царь, любивший в этой уединенной усадьбе сменить парадные официальные застолья на шумные пирушки в кругу близких друзей.

Только в эпоху уже другой Екатерины — императрицы Екатерины II, Царское Село превращается в загородную императорскую резиденцию. Вместо «Деревни царя», как называли его при Петре I, Царское Село стали называть «Дворцовым городом», «Петербургом в миниатюре», или «Русским Версалем».

В 1718 году петергофский архитектор И.Ф. Браунштейн построил для супруги императора небольшой каменный дом, с которым связана одна сентиментальная легенда, записанная Штелиным. Приводим ее в пересказе И.Э. Грабаря.

«Угождение, какое сделал государь императрице, построив для нее Катерингоф (Екатерингофский дворец. — Н. С.), подало ей повод соответствовать ему взаимным угождением. Достойная и благодарная супруга сия хотела сделать ему неожиданное удовольствие и построить недалеко от Петербурга другой дворец. Она выбрала для сего высокое и весьма приятное место, в 25 верстах от столицы к югу, откуда можно было видеть Петербург со всеми окрестностями оного. Прежде была там одна небольшая деревенька, принадлежавшая ингерманландской дворянке Саре и называвшаяся по ее имени Сариной мызою. Императрица приказала заложить там каменный увеселительный замок со всеми принадлежностями и садом. Сие строение производимо было столь тайно, что государь совсем о нем не ведал. Во время двухлетнего его отсутствия работали над оным с таким прилежанием и поспешностью, что в третий год все было совершенно отделано. Императрица предложила будто бы своему супругу по его приезде совершить прогулку в окрестностях города, обещая ему показать красивейшее место для постройки дворца, и привела его к возведенному уже дому со словами: „вот то место, о котором я вашему величеству сказывала, и вот дом, который я построила для моего государя“. Государь бросился обнимать ее и целовать ее руки. „Никогда катенька моя меня не обманывала", — сказал он».

«Неожиданное удовольствие», о котором говорится в легенде, сводилось к тому, что Петр, круто повернув с основной дороги в сторону Сариной мызы, должен был поразиться открывшейся перспективе с каменным дворцовым фасадом в центре. К тому времени домовитая Екатерина, вовсе не помышляя о блестящей судьбе будущей царской резиденции, высадила вокруг дворца тысячи яблонь, сотни вишен и бесчисленное множество кустов смородины и крыжовника.