Андрей Андреев - Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Последние защиты и окончательное присвоение докторских степеней в августе 1835 г. совпало по времени с началом введения в жизнь нового университетского Устава, который радикально изменил структуру юридического образования в университетах и создал большое количество новых кафедр, нуждавшихся в замещении. Такое совпадение оказалось не случайным, но было подготовлено министром народного просвещения С. С. Уваровым, который, благодаря этому, получил возможность немедленно после утверждения нового Устава распределить по российским университетам ученых-юристов нового поколения [522] Там же. С. 506–507. . Таким образом, уже в 1835 г. вновь образованные по Уставу юридические факультеты получили 12 новых профессоров высокой квалификации (от чего особенно выиграли Московский, Петербургский и Киевский университеты). Отмечая этот факт, в „Журнале министерства народного просвещения“ указывалось: „Молодые юристы, довершившие свое ученое образование в университете Берлинском, первом между университетами Германскими, и вошедшие в состав юридических факультетов, которые по Уставу университетскому 1835 г. получили новое бытие и новое значение, без сомнения постигнут великую цель, для которой они призваны. От их совокупной, но вместе с тем самостоятельной деятельности, возникнет Наука Законоведения. Она, как нежное растение, взлелеянное благотворными лучами живительной силы государственной, пустит глубокие корни на Русской почве, раскинется пышными ветвями и принесет со временем цветы и плоды, которые сделают честь уму Русского народа“ [523] ЖМНП. 1836. № 12. С. 596. .

Возвращаясь вновь к началу командировок в Берлин на рубеже 1820— 1830-х гг., следует указать, что следующим по времени после поездок юристов и, вероятно, даже первым по важности для российской науки являлся приезд сюда выпускников Профессорского института, учрежденного в Дерпте указом от 14 октября 1827 г. [524] Сборник постановлений… Т. 2. Отд. 1. С. 96. . Именно тогда император Николай I, задетый за живое мыслями Паррота о кризисе российских университетов, принял решение о создании специального института, призванного играть роль своего рода подготовительного звена перед отправкой будущих профессоров за границу, где они должны получить окончательное образование.

Профессорский институт предусматривал подготовку в Дерпте двадцати человек, представляющих четыре русских (в узком смысле слова) университета: Московский, Петербургский, Казанский и Харьковский. По образному сравнению А. Е. Иванова, тем самым впервые в стране создавалась „всероссийская аспирантура“, берущая на себя те функции воспроизводства профессорского состава, с которыми не справлялся каждый из этих университетов в отдельности [525] Иванов А. Е. Указ. соч. С. 72. . Начало подготовки будущих профессоров именно в Дерпте, кроме очевидного преимущества, что обучение здесь происходило на немецком языке, на котором им затем предстояло учиться за границей, объяснялось еще и тем, что Дерптский университет на рубеже 1820—1830-х гг. давал образование на порядок выше, чем любой из университетов во „внутренней России“. Об этом писал в своей записке Паррот, к этой оценке присоединялись и последующие историки. „Рассадником умственных сил для России сделался Дерпт, обязанный своим процветанием тому, что он стал вне катастроф, постигших русские университеты, и в непосредственных отношениях с германскими университетами“, — отмечал полвека спустя В. С. Иконников [526] Иконников В. С. Русские университеты в связи с ходом общественного образования // Вестник Европы. 1876. № 11. С. 87. .

Несколько месяцев после принятия решения об открытии Профессорского института ушло на подбор „аспирантов“ (их сходство с последующими поколениями тем усиливалось, что все они должны были выдержать „вступительные экзамены“ при Петербургской академии наук). Не все университеты с одинаковым рвением откликнулись на призыв набирать кандидатов для института, к тому же многие молодые ученые отказывались, считая предложенные условия подготовки (включавшие среди прочего обязательство отработать после окончания учебы не менее 12 лет на профессорской кафедре) слишком суровыми. К февралю 1828 г. удалось собрать 21 претендента на поступление: по семь из Московского, Петербургского и Казанского университетов. Харьковский же университет не прислал никого, и тогда император Николай I, который ранее требовал, чтобы отобранные „непременно были все природные русские“, разрешил все-таки обратиться за дополнительными кандидатами к „нерусскому“ Виленскому университету [527] Сборник постановлений… Т. 2. Отд. 1. С. 107, 131. . Впрочем, затем прислал своих студентов и Харьковский университет, так что из разных городов в Петербург всего съехались 28 человек, из которых после проведенных экзаменов в Дерпт отправились только 19 (нужно учесть, что студентов, которые должны были специализироваться в области восточных языков, оставили при Петербургском университете). Пять из них представляли Московский университет, шесть — Петербургский, четыре — Харьковский и по два — Казанский и Виленский университеты [528] О лицах, командированных министерством народного просвещения за границу для приготовления к званию профессоров и преподавателей с 1808 по 1860 г. // ЖМНП. 1864. № 2. С. 340. ».

Занятия в Дерпте начались со второй половины 1828 г. Специальная инструкция, составленная министром народного просвещения К. А. Ливеном, предписывала отделить учащихся Профессорского института от остальных студентов Дерптского университета [529] Сборник распоряжений по министерству народного просвещения. Т. 1. СПб., 1866. С. 662–665. (те, в отличие от дерптских профессоров, в целом, были на плохом счету у министерства за их пристрастие к объединению в корпорации, пирушкам, дуэлям и др.). Будущие профессора посещали особые занятия, которые были для них организованы профессорами Дерптского университета (каждый по избранной им специальности), но должны были слушать и многие общие университетские лекции. Ежегодно летом составлялись подробные ведомости об успехах воспитанников в учебе, отправлявшиеся в Петербург [530] РГИА. Ф. 733. Оп. 56. Ед. хр. 656. Л. 1—117. . Программа первого набора Профессорского института предусматривала трехлетнее пребывание в Дерпте перед отправкой за границу, которое позже продлили еще на два года (планы нарушили революционные события в Европе 1830–1831 гг., а также пронесшаяся через всю Европу и не миновавшая Дерпт эпидемия холеры). Срок последующей заграничной командировки был установлен в два года [531] Maurer Т. «Abkommandiert» in die «akademische Freiheit». Russischen Professorennachwuchs in Deutschland im 19. Jahrhundert // Tel Aviver Jahrbuch für deutsche Geschichte. Bd. XXIV. 1995. S. 75. .