Михаил Кром - «Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

Следовательно, не получает подтверждения приведенный выше тезис А. А. Зимина о том, что дворцовые должности были «разменной монетой» в руках боярских временщиков, расплачивавшихся таким образом со своими сторонниками [1661] Зимин А. А . О составе дворцовых учреждений. С. 190. Основываясь на приводимых Зиминым данных, А. И. Филюшкин пришел к выводу о «достаточно масштабной и синхронной» смене руководства дворцовых ведомств в 1546 г., затронувшей будто бы Тверской, Дмитровский и Новгородский дворцы ( Филюшкин А. И . История одной мистификации. С. 36). Однако эти данные далеко не точны: как было показано выше, первые упоминания о В. М. Юрьеве как о тверском и Д. Ф. Карпове как о дмитровском дворецком относятся только к июлю 1547 г. (см. табл. 5). Новгородский дворецкий С. А. Упин действительно упоминается с 1546 г., но точное время его назначения нам не известно. Таким образом, ни о «масштабности», ни о «синхронности» перемен в дворцовом ведомстве в 1546 г. говорить нет оснований. . Дворцовые перевороты не сопровождались массовыми кадровыми перестановками в административном аппарате: в отличие от логики политической борьбы Нового времени, участники придворной борьбы 30–40-х гг. XVI в. явно не стремились к полному контролю над структурами государственного управления. Дворцовые должности интересовали их главным образом как источник престижа и материального дохода (своего рода кормление). Соответственно придворная конъюнктура заметнее всего отражалась в 40-е гг. на руководящем составе тех учреждений, которые обладали более высоким местническим статусом (в первую очередь это относится к Большому и Тверскому дворцам). Зато такие областные дворцы, как Угличский, Рязанский и особенно Новгородский, насколько мы можем судить, вообще не являлись объектом местнических притязаний столичных аристократов.

Выделение Казны из дворцового хозяйства великого князя, по мнению исследователей, заметно уже с середины XV в., но непрерывные сведения о деятельности казначеев появляются с начала 1490-х гг. С тех пор в течение более полувека эту должность занимали представители рода Ховриных-Головиных [1662] См.: Леонтьев А. К . Образование приказной системы управления. С. 44–46, 59; Зимин А. А . О составе дворцовых учреждений. С. 182, 187; Его же . Формирование боярской аристократии. С. 271–273. . В 20-х — начале 30-х гг. XVI в. казначеем был Петр Иванович Головин. Последний раз в известных нам источниках он упоминается с этим чином в ноябре — начале декабря 1533 г. в летописной Повести о смерти Василия III [1663] ПСРЛ. Т. 6. С. 269–270. .

Кто исполнял обязанности казначея в годы правления Елены Глинской, остается неизвестным. Новый казначей, Иван Иванович Третьяков (двоюродный брат П. И. Головина), впервые упоминается в этой должности 6 июля 1538 г.: по его приказу была выдана жалованная льготная грамота Ивана IV Симонову монастырю на варничные места у Соли Переславской [1664] АФЗХ/АМСМ. № 57. С. 62–63. . Ранее он служил печатником, т. е. помощником казначея: печатником его называет Василий III в своей духовной записи, датированной июнем 1523 г. [1665] АРГ/АММС. № 124. С. 293. К сожалению, в дошедших до нас источниках И. И. Третьяков между 1523 и 1538 гг. не упоминается, поэтому уточнить дату его вступления в должность казначея не представляется возможным [1666] В составленной в конце 1670-х гг. Росписи дворцовых чинов И. И. Третьяков числится после П. И. Головина с пометой «19 лет» ( Зимин А. А . О составе дворцовых учреждений. Прил. С. 204). Поскольку известно, что на своем посту он оставался до начала 1549 г. (см. ниже), то дата его вступления в должность приходится в таком случае на конец 1529-го или на 1530 г. Но хронология этой поздней росписи очень ненадежна, а проверить ее из-за скудости имеющихся данных нет возможности. А. К. Леонтьев в качестве конечных дат казначейства И. И. Третьякова указывает 1526–1548 гг., но, к сожалению, без ссылки на источник этой информации ( Леонтьев А. К . Образование приказной системы управления. С. 59. Прим. 127). .

И. И. Третьяков оставался на своем посту до начала весны 1549 г. (последнее упоминание в актовом материале относится к 20 февраля 1549 г. [1667] Назаров В. Д . Из истории центральных государственных учреждений. С. 93. ); вскоре он отошел отдел и постригся в монахи. Некоторое время к службе в казенном ведомстве Иван Иванович привлекал своих родственников — сыновей казначея П. И. Головина: в 1539–1541 гг. в качестве второго казначея в источниках упоминается Михаил Петрович Головин [1668] 11 сентября 1539 г. казначей И. И. Третьяков и М. П. Головин приказали выдать уставную грамоту Устьянским волостям (ЧОИДР. 1907. Кн. I. Отд. IV. С. 47–51); 15 мая 1540 г. они же (оба названы казначеями!) выдали жалованную полетную грамоту вдове Бориса Алалыкина Авдотье с детьми (АСЗ. Т. I. № 3. С. 10–11). Эти упоминания о деятельности М. П. Головина в качестве второго казначея в 1539–1540 гг. в литературе не отмечены. Последний раз М. П. Головин именуется казначеем (вместе с И. И. Третьяковым) в мировой А. Я. Кологривова с игуменом Ефремом и братией Никольского Корельского монастыря (по делу о пашне и угодьях около Кудмо-озера), датированной 29 марта 1541 г., см.: Архив СПб. ИИ. Кол. 174. Оп. 1. Д. 140 (подл.). ; позднее (в ноябре 1543 г.) — его брат Иван Петрович [1669] 2 ноября 1543 г. по приказу казначея И. И. Третьякова и И. П. Головина выдана льготная оброчная грамота солеварам Унской волости (АСЭИ/ ACM. № 98. С. 63–64); 12 ноября того же года они же (оба названы казначеями!) приказали выдать жалованную грамоту Симонову монастырю, регламентировавшую исполнение ямской повинности крестьянами нескольких монастырских сел: АФЗХ/АМСМ. № 74. С. 87–88. Эти упоминания о казначейской службе И. П. Головина в 1543 г. в литературе не отмечены. , который впоследствии (в 1549 г.) сменил И. И. Третьякова на посту первого казначея [1670] Назаров В. Д . Из истории центральных государственных учреждений. С. 93. . К началу октября 1546 г. вторым казначеем стал Федор Иванович Сукин [1671] Впервые Ф. И. Сукин назван казначеем 5 октября 1546 г., когда он вместе с И. И. Третьяковым приказал выдать жалованную тарханно-несудимую грамоту Симонову монастырю на слободки в городах Любиме и Буе: АФЗХ/АМСМ. № 83. С. 95–97. . Он прослужил в Казне до августа 1560 г.: сначала — в качестве второго казначея, а затем (с 1554 г.) — главы этого ведомства [1672] Назаров В. Д . Из истории центральных государственных учреждений. С. 93. .

По мнению В. Д. Назарова, «приход Ф. И. Сукина к руководству в Казне […] следует поставить в связь с теми переменами в правящей верхушке, которые произошли после летних казней 1546 г.» [1673] Там же. . Историк, однако, не пояснил, с какими именно деятелями в правящих кругах был связан Сукин и кому, следовательно, он был обязан своим возвышением: в источниках на сей счет нет никаких указаний. Тот же исследователь склонен также объяснять влиянием придворной конъюнктуры назначение казначеем в 1549 г. Ивана Петровича Головина вместо удалившегося отдел И. И. Третьякова. Назаров подчеркивает, что И. П. Головин был связан родственными узами с Юрьевыми, и полагает, что успехом своей карьеры он был обязан этому клану [1674] Назаров В. Д . Из истории центральных государственных учреждений. С. 93. . Не ставя под сомнение возможное расположение царской родни к И. П. Головину, хотел бы заметить, что двери Казны открылись для него гораздо раньше, чем началось возвышение Юрьевых.