Клара Маштакова - Легенды и были Кремля. Записки

Но зато я привела в восхищение гостя, повторив знаменитые слова Ленина об «американском размахе и деловитости, что не хватает русским…».

Прощаясь, Генри Форд сказал: «Я знал, изучая его труды, что Ленин был великим ученым, но я не представлял, что, будучи главою правительства России, он жил так просто».

Так как же жил Ленин и его семья?

Лучше всех, пожалуй, скажет об обстановке квартиры Ульяновых профессор М.И. Авербах. Он писал, что Ленин, став во главе государства, «удовлетворился квартиркой, в которой было ровно столько комнат, сколько нужно было только для жилья его и ближайших членов семьи, которые притом сами несут большую ответственную общественную работу, что же касается обстановки этой квартиры, то стоило только открыть дверь, чтобы сразу почувствовать себя в жилище нетребовательного, но и истинно культурного человека — все просто, чисто, опрятно, все на месте, без блеска, без 98 шика, никаких предметов роскоши, никаких вещей неизвестного назначения, но зато есть все, что нужно много работающей семье, живущей исключительно интеллектуальными интересами».

Владимир Ильич занимал самую маленькую, 14-метровую комнату квартиры, комната Надежды Константиновны несколько больше.

Самую светлую и большую комнату отвели Марии Ильиничне. Обстановка очень простая: ни ковров, ни картин, зато книги повсюду. За ужином непременно собирались все вместе в крохотной проходной столовой.

Вся семья размещалась за столом, накрытым белой скатертью, перед каждым прибором лежала белая салфетка в кольце.

Ни сервизов, ни хрусталя в доме не было.

У единственного окна с видом на Троицкую башню прекрасно смотрелась жардиньерка с живыми цветами — подарок Ленину в день его 50-летия от Наркомата земледелия.

Завтракали в разное время на кухне.

Семья Ульяновых жила очень экономно.

Вот как вспоминала Клара Цеткин о своем посещении семьи Ленина: «…я застала жену и сестру Ленина за ужином, к которому я была приглашена самым сердечным образом. Это был скромный ужин… Он состоял из чая, черного хлеба, масла, сыра… «в честь гостя» нашлась небольшая банка с вареньем».

Рабочий кабинет Ленина, Зал заседаний Совнаркома и квартира находились на третьем этаже здания Сената.

В кабинете В.И. Ленин работал с 12 марта 1918 г. по 12 декабря 1922 г., вплоть до болезни.

Его кабинет — это светлая комната 36 кв. м с очень высокими потолками.

Обстановка простая: письменный стол, мягкие кожаные кресла для посетителей.

Все стены заняты шкафами с книгами, изданными на русском и иностранных языках. Здесь около 2 тысяч книг. Владимир Ильич в совершенстве владел английским, немецким и французским языками, говорил по-итальянски, отменно знал греческий и латынь. Ленин обладал колоссальной энергией и редкой трудоспособностью. Известно, что его труды должны были быть изданы в 70 томах!

«…работал он с утра до вечера, громадная забота не давала ему спать. Бывало, проснется ночью, — вспоминала Надежда Константиновна, — встанет, начнет проверять по телефону: выполнено ли то или иное его распоряжение, надумает телеграмму еще какую-нибудь добавочную послать».

В этом кабинете Ленин принимал многочисленных посетителей: кремлевских ходоков, рабочих, общественных деятелей, иностранных гостей, писателей. Среди них бывали у Ленина: английский писатель-фантаст Герберт Уэллс, американский промышленник Арманд Хаммер, посол Афганистана Мурза Мухаммед хан Яфтали, американский экономист, крупный политический деятель США Хрис-тенсен, баллотировавшийся в 1920 г. на пост президента США.

Однажды теплым майским вечером 1973 г., когда в кремлевских скверах буйно цвела сирень, нам сообщили, что из Оружейной палаты в Здание Правительства направляется в сопровождении свиты принцесса Нидерландов Беатрикс и принц Клаус.

Высокопоставленные супруги вели себя сдержанно, с королевским достоинством. Прощаясь, принц Клаус сказал: «Мы хотели посетить дом, где жил господин Ленин, возглавивший правительство России, сменившее 300-летнее правление коронованной династии Романовых».

Заканчивая свой короткий рассказ о музее, которого больше нет, приведу примечательное высказывание сенатора Франции, маркиза де Седу: «…Ленина можно любить, можно ненавидеть, не отдавать дань уважения человеку, перевернувшему мир, — немыслимо!»

В 1994 г. кремлевский музей В.И. Ленина распоряжением премьер-министра В. Черномырдина был закрыт в связи с предстоящим ремонтом Здания Правительства.

Все экспонаты были вывезены в Горки, где теперь развернута экспозиция.

Сохранять нашу историю, какой бы трагической и противоречивой она ни была, мы обязаны…

Мартовский день догорал багровым закатом, и последние косые лучи заходящего солнца еще некоторое время освещали высокие незашторенные окна кремлевской квартиры Владимира Ильича. Здесь стояла та особая настороженная тишина, когда в доме находится тяжелобольной. Владимир Ильич последнее время уже не вставал, диктовал лежа и не всякий день… Сейчас он дремал, укрытый поверх одеяла клетчатым пледом, подаренным ему матерью во время их последнего свидания в Стокгольме. От белой кафельной голландской печки исходило приятное тепло. Сквозь легкую дремоту он слышал то мерный бой напольных часов в столовой, то отдаленные голоса. Вдруг до него донесся сначала глухой телефонный звонок, затем быстрые легкие шаги Надежды Константиновны, наконец, стук закрываемой двери, потом все стихло. Он напряженно прислушивался: «С кем она говорит так долго? С доктором?»

Владимир Ильич видел, как изменилась за последнее время жена, бледное лицо ее осунулось, серые усталые глаза смотрели с едва скрываемой печалью, а главное, в ее поведении появилась доселе незнакомая напряженность. Что ее так беспокоит? Только ли его болезнь? Один он знает, сколько ей пришлось перестрадать… Он вдруг вспомнил, как она смотрела на него в тот день, когда его, раненного, перевезли в Кремль. Лежал он в этой же комнате, только кровать стояла посредине и вокруг толпились врачи. Ее глаза, потемневшие от отчаянного волнения, молча спрашивали: «Как?!» На этот немой вопрос он ответил что-то несуразное: «Ты приехала, устала, поди ляг» [15] Воспоминания о В.И. Ленине. М., 1984. Т. 3. С. 532. . Тогда все обошлось как нельзя лучше. Вот и теперь все образуется. Ведь есть же еще силы, с декабря он ни разу не терял сознания, диктует статьи, письма, наконец, думает, думает… Но себя не обманешь, он один знает, что даже после кратковременной диктовки ему становится значительно хуже. Во время диктовки он иногда ловил себя на мысли, что ему хочется не диктовать раздельно и медленно стенографистке, а кричать, умолять своих соратников не спешить, тысячу раз подумать, прежде чем действовать и решать, иначе не избежать очередных ошибок. Вот тогда-то у него начиналась страшная головная боль. Надежда Константиновна первая замечала, что он уже перенапрягся. Тогда она отсылала стенографистку, давала ему порошки, ставила компресс на голову и, поглаживая его руку, молча смотрела и смотрела… Неужели он не поправится? А ведь Надя лучше него знает, как тяжело он болен. Недаром она так изменилась, совсем ушла в себя, больше молчит. Вот и сейчас, наверное, консультация по телефону с кем-нибудь из докторов.