Ханна Арендт - Истоки тоталитаризма

"Магические чары", которые Гитлер источал на своих слушателей, отмечались много раз, в последний — публикаторами "Застольных разговоров Гитлера" (Hitlers Tischgesprache. Bonn, 1951; Hitler's Table Talks. Am. ed. N.Y., 1953; цитаты даны по немецкому оригиналу; [см. также русское издание: Ликер Г. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск: Русич, 1993]). Эти чары — "странный магнетизм, что исходил от Гитлера с такой неотразимой силой", — держались на действительно "фанатической вере этого человека в себя" ("Введение" Герхарда Риттера. S. 14), на его псевдоавторитетных суждениях обо всем на свете и на факте, что его мнения — будь то о вредоносных последствиях курения или о политике Наполеона — всегда можно было встроить во всеобъемлющую идеологию.

Очарованность слушателей — социальный феномен, и чары Гитлера, действовавшие на его окружение, надо понимать исходя из конкретной "компании", в которой он общался с людьми. Общество всегда склонно признать самозванца тем, за кого он себя выдает, так что помешанный, изображающий гения, всегда имеет известный шанс, что ему поверят. В современном обществе с его характерной неразборчивостью и отсутствием проницательности эта тенденция усилилась, и потому всякий, кто не только имеет "мнения", но и высказывает их в тоне непререкаемой убежденности, не так-то легко теряет авторитет, сколько бы раз он ни попадал пальцем в небо. Гитлер, знавший современный хаос мнений из первых рук, по личному опыту открыл, что беспомощного качания между разнообразными мнениями и категоричным "приговором… что всё — вздор" (S. 281) лучше всего можно избежать, придерживаясь одного из многих ходячих мнений с "непреклонной последовательностью". Ужасающая произвольность такого фанатизма содержит много привлекательного для общества, потому что ради поддержания общественной сплоченности он освобождает от хаоса мнений, постоянно порождаемого обществом. Этот "дар" очарования, однако, что-то значит только в социальном контексте; он занимает такое выдающееся место в "Tischgesprache" лишь потому, что здесь Гитлер подыгрывал обществу и разговаривал не с людьми своего же сорта, а с генералами вермахта, которые все более или менее принадлежали к "обществу". Думать, что успехи Гитлера были основаны на его "талантах очаровывать", совершенно ошибочно. С одними такими качествами он никогда бы не продвинулся дальше роли оракула салонов.

См. блестящие замечания в: Hayes С. J. Н. The novelty of totalitarianism in the history of western civilization // Symposium on the totalitarian state. 1939. Proceedings of the American Philosophical Society. Philadelphia, 1940. Vol. 8.

Это действительно была "первая большая революция в истории, сделанная путем применения существующего формального кодекса законов в самый момент взятия власти" (см.: Frank H. Recht und Verwaltung. 1939. S. 8).

Лучшее исследование о Гитлере и его карьере — это новая биография Гитлера: Bullock A. Hitler: a study in tyranny. L., 1952. В духе английской традиции политических биографий она скрупулезно использует все доступные источники и дает обширную панораму современной политической сцены. Этим исследованием превзойдены по детализации отличные книги Конрада Хейдена (прежде всего: Heiden K. Der Fuehrer: Hitler's rise to power. Boston, 1944), хотя они остаются важными для общего истолкования событий. О карьере Сталина классическими работами еще остаются: Souvarine В. Stalin: a critical survey of bolshevism. N.Y., 1939; Deutscher I. Stalin: a political biography. N.Y.; L, 1949. Книга Исаака Дейчера незаменима из-за ее богатого документального материала и глубокого проникновения во внутреннюю борьбу в партии большевиков. Ее недостаток — объяснения, которые уподобляют Сталина Кромвелю, Наполеону и Робеспьеру.

Borkenau F. The totalitarian enemy. L., 1940. P. 231.

Цит. по немецкому изданию "Протоколов сионских мудрецов": Die Zionistischen Protokolle mit einem Vor und Nachwort von Theodor Fritsch. 1924. S. 29. [По-русски см.: Кон Н. Благословение на геноцид. Миф о всемирном заговоре евреев и "Протоколах сионских мудрецов". М.: Прогресс, 1990. С. 199.]

Это, конечно, особенность русской разновидности тоталитаризма. Интересно отметить, что уже на одном из первых процессов иностранных инженеров в Советском Союзе прокоммунистические симпатии использовались как аргумент для самообвинения: "Все время представители власти настаивали, чтобы я признался в совершении актов саботажа, которых никогда не было. Я отказывался. Тогда мне говорили: "Если вы, как хотите нас уверить, сочувствуете Советскому правительству, докажите это на деле. Правительству нужны ваши признания" (описано в: Ciliga A. The russian enigma. L., 1940. P. 153).

Теоретическое оправдание для такого поведения дал Троцкий: "Можно быть правым только с Партией и только ею оправданным, ибо история не дала других путей к правоте. У англичан есть поговорка: "Права или неправа, но это моя страна"… Мы имеем гораздо большее историческое основание говорить: права она или неправа в отдельных конкретных случаях — это моя партия" ( Souvarine B. Op. cit. Р. 361).

В то же время, офицеров Красной Армии, не принадлежавших к движению, приходилось судить за закрытыми дверями.

Нацистский автор Андреас Пфеннинг прямо отрицает, что штурмовые отряды сражались за "идеал" или вдохновлялись "идеалистическими переживаниями". Их "главные переживания родились в ходе нашей борьбы" (см.: Gemeinschaft und Staatswissenschaft // Zeitschrift fur die gesamte Staatswissenschaft. Bd. 96. Перевод цит. по: Fraenkel E. The dual state. N.Y.; L., 1941. P. 192). Из обширной литературы, выпускавшейся в памфлетной форме главным центром идеологического просвещения СС (Hauptamt-Schulungsamt), видно, что слова "идеализм" старательно избегали. Никакого идеализма не требовалось членам СС, но лишь "абсолютная логическая последовательность во всех вопросах идеологии и беспощадное ведение политической борьбы" (см.: Best W. Die deutsche Polizei. 1941. S. 99).

В этом отношении много поучительных примеров предлагает послевоенная Германия. Довольно удивительно хотя бы то, что негритянские части американской армии не были встречены враждебно, несмотря на массированную нацистскую расовую пропаганду. Но равно поразителен "факт, что войска СС в последние дни немецкого сопротивления союзникам не сражались "до последнего человека" и что эти отборные нацистские боевые соединения "после огромных жертв предыдущих лет, которые далеко превышали соизмеримые потери вермахта, в немногие оставшиеся недели действовали как любая другая воинская часть, набранная из гражданских лиц, и также склонились перед безнадежностью положения" (см.: Paetel K. О. Die SS // Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte. Januar. 1954).

Контролируемые Москвой восточноевропейские режимы управляют в интересах Москвы и действуют как агенты Коминтерна. Они суть примеры распространения направляемого Москвой тоталитарного движения, а не местного органического развития. Единственным исключением, по-видимому, стал Тито в Югославии, который, возможно, порвал с Москвой, поняв, что навязываемые русскими тоталитарные методы стоили бы ему тяжких потерь югославского населения.