Михаил Ковалевский - Очерки по истории политических учреждений России

Из этого беглого обзора состава и сферы компетенции сената видно, что высшие чиновники администрации — центральной и местной сами следили за правильностью своих действий. Так как они и вообще составляли большинство в сенате, то им достаточно было только заручиться еще снисходительностью нескольких сановников, назначаемых короною, чтобы иметь возможность всегда ускользнуть от ответственности за какое бы то ни было превышение власти, за какую угодно несправедливость, совершенную ими. До какой степени при таких условиях страдало общественное дело, можно судить по заявлениям самого царя. В указе 1722 года, согласно которому президенты коллегий, за исключением двух только, перестали призываться заседать в сенате, царь говорит: «Как могут они быть своими собственными судьями?» Авторы мемуаров, писанных в ту эпоху, Берхгольц и Пассевич так комментируют эти слова: «Первым злом было то, что в коллегиях никто не осмеливался выступать против мнения президента, заседающего в сенате; вторым — то, что, благодаря своему присутствию в сенате, президент коллегии приобретал право быть несправедливым — он волен был обманывать юстицию в своем ведомстве».

Но эта реформа сената была не единственной мерой, при помощи которой Петр задумал ввести законность и справедливость в своем государстве. Следуя опять-таки примеру Швеции, он создал в низших бюро и трибуналах и в сенате должность общественных обвинителей, известных под именем фискалов. На обязанности фискалов лежало рассмотрение частных жалоб, поступавших против того или иного чиновника или судьи; в то же время они могли по собственной инициативе начинать следствие о правильности действий лиц, занимавших общественные должности. К несчастью, скоро обнаружилось, что эти государственные контролеры пользовались своей неограниченной властью просто для того, чтобы вымогать у жалобщиков возможно больше денег. Реформатор еще раз почувствовал необходимость контролировать деятельность этих всемогущих правительственных агентов. С этой целью была создана новая должность, и занимавший ее высший чиновник был призван заседать в сенате. Это был генеральный прокурор, уполномоченный следить за правильностью ведения дел в сенате и за поведением государственных обвинителей. В руках сильного человека — такого, каким был, например Ягужинский, эта должность скоро сделалась первой по важности. В самом деле, человек, занимавший эту должность, был призван собственно оказывать государству услуги, которые в парламентарных странах берут на себя представительные учреждения.

Естественно, что высшая бюрократия, подчинявшаяся такой зависимости при жизни сильного, победоносного монарха, не была расположена к такой покорности, когда трон оставался вакантным. Так, после смерти Петра, не оставившего никого своим наследником, на престол была возведена Екатерина i — простая женщина, иностранка по происхождению, считавшаяся законной женой покойного царя. Это было совершено несколькими придворными, с фаворитом Екатерины князем Меньшиковым во главе, при помощи группы гвардейских офицеров и солдат. Немедленно был создан из знатнейших сановников тайный высший совет, душою которого был Меньшиков. Русские историки спорили недавно о том, являлся ли этот совет ограничением царской власти. Нельзя сказать, что этот вопрос вполне разрешен, но нет сомнения, что во время недолгого правления Екатерины самодержавие должно было уступить свою власть бюрократической олигархии, хотя причиной этого была в сущности полная неспособность новой государыни руководить государственными делами. В протоколах совета только раз в сессию упоминается о присутствии государыни на заседании; она являлась туда в день открытия сессии, чтобы пригласить членов совета к себе на обед. И в то время, когда она губила свое здоровье невоздержной жизнью и растрачивала в празднествах деньги, которые с таким трудом собрал Петр Великий, высшие чиновники, объединенные в тайном совете, обогащались взапуски друг перед другом, присваивая себе громадные земельные участки, принадлежавшие казне, вместе с жившими на них крестьянами, которые таким образом превращались в рабов частных лиц. Первым при дележе добычи был Меньшиков, который составил себе, таким образом, владение, превосходившее по величине самые громадные лены Англии, Франции, Германии и Испании.

Огромное значение имел тайный совет и во время краткого царствования Петра II, сына несчастного великого князя Алексея, казненного по приказу своего отца, Петра Великого, за приписывавшийся ему заговор и за враждебное отношение к реформам. В его царствование опять-таки мы можем говорить не столько о конституционных ограничениях верховной власти, сколько о неспособности заниматься государственными делами этого императора-ребенка, предававшегося любовным наслаждениям. Голицыны и Долгорукие делали все, чтобы сконцентрировать в руках членов своих фамилий всю политическую власть монарха. Немилость, постигшая когда-то всемогущего Меньшикова, окончившего дни свои в мрачной ссылке в Березове, маленьком сибирском городке, Меньшикова, обходившегося как с равными с владетельными князьями священной Римской империи, предоставляла обеим фамилиям полную свободу довести до желанного конца свои честолюбивые планы. Они хотели не только обогащаться, присваивая себе казенные земли, но и возвести на российский престол одну из своих дочерей, красавицу Катерину Долгорукую, которую они прочили в жены императору.

Легко поэтому понять, какой удар нанесла этим не слишком возвышенным интригам двух влиятельнейших семей внезапная смерть Петра II, последовавшая благодаря всевозможным излишествам, которым он предавался. Его смерть была настоящим бедствием для обеих, тем более, что попытка Ивана Долгорукого, отца невесты, провозгласить свою дочь императрицей не нашла отклика ни среди высшего дворянства, ни в рядах офицеров гвардии. Им не удалось дать для подписи умирающему царю, которого тщательно охранял немец Остерман, личный враг Долгоруких, никакого завещания, которое содержало бы подобное назначение. Итак, русский трон еще раз оказался вакантным, а законное потомство Петра Великого прекратилось; правда, оставалась княжна, в жилах которой текла кровь царя, Елисавета, но она была незаконнорожденной, потому что не было никакого документа, доказывавшего, что был заключен брак между Петром Великим и Екатериной. То же самое можно сказать и о герцогине Голштинской, другой дочери Петра. Говоря об этих принцессах, Дмитрий Голицын употреблял слово выблядки, оскорбительное выражение, указывающее на незаконность рождения. Существовало, положим, нечто вроде завещания, будто бы написанного Екатериной на смертном одре, но ни один голос не поднялся в совете, чтобы протестовать против заявления одного из Долгоруких, что особа столь низкого происхождения — он имел в виду покойную императрицу — не имеет никакого права распоряжаться короной России. «Говорят, продолжал Голицын, глядя на Долгоруких, что существует другое завещание, но это могло бы быть только фальшивым». Ни один член собрания не осмелился возразить. При таких условиях нужно было выбрать наследника среди оставшихся в живых членов дома Романовых. Оставались две дочери старшего брата Петра Великого, Ивана, идиота, мнимо царствовавшего одно время вместе с будущим реформатором под опекой их сестры, честолюбивой царевны Софьи. Старшая из двух была герцогиня Мекленбургская. Ни один из членов совета не принимал ее во внимание, вероятно, потому, что она была замужем за иностранным принцем, который еще был в живых. Но не таково было отношение к Курляндской герцогине Анне Иоанновне, овдовевшей уже. А тот факт, что Ягужинский — прежний всемогущий прокурор сената провел несколько лет в Митаве, управляя княжеством именем Анны Иоанновны, объясняет до известной степени предпочтение, оказанное ей членами совета. Было вполне естественно ждать со стороны принцессы, которой приходилось уже подчиняться требованиям Курляндского сейма, признания некоторых конституционных ограничений ее власти. Это предположение и пример Швеции, добившейся от Карла XII некоторых мер, обеспечивающих народу больше свободы и больше самоуправления, побудили тайный совет России составить ряд условий, которые должна была подписать новая государыня до вступления своего на трон.