E. Ножинъ - Правда о Портъ-Артуре Часть I

Тутъ не было столько гула, какъ въ артиллерійскихъ бояхъ береговой обороны Артура, такъ какъ здесь сконцентрированы были орудія меньшаго калибра, но огонь ихъ былъ не менее действителенъ.

Уже два часа шелъ безпрерывный, подготовительный къ штурму артиллерійскій бой. Шелъ непрерывный трескъ, только съ моря гудело сильнее.

Весеннее солнце ранняго утра ярко светило; бирюзовый небосклонъ совершенно безоблаченъ.

Странный контрастъ давало жизнерадостное весеннее утро съ этими предательскими, будто невинными белыми облачками, появлявшимися на голубомъ небе и осыпавшими сотнями пуль защитниковъ. А снизу, отъ земли, вздымались облака чернаго съ серымъ по краямъ отливомъ дыма, сопровождавшіяся грохочущими взрывами. Каждый такой взрывъ – сердце замирало, казалось, что никого не останется. Непріятель стрелялъ исключительно залпами: половина орудій шрапнелью, рвавшейся въ воздухе,- половина фугасными бомбами, рвавшимися на земле, поднимая столбы черно-сераго удушливаго дыма.

Шелъ исключительно артиллерійскій бой. Наблюдая съ Известковой батареи укрепленія Киньчжоуской позиціи, страшно становилось.

Свыше 150 скорострельныхъ японскихъ орудій, въ буквальномъ смысле слова, засыпали позиціи снарядами. Она дымилась какъ извергающійся вулканъ. Противникъ съ каждой минутой усиливалъ огонь, последовательно сосредоточивая всю силу его на каждой изъ батарей. Это было что-то стихійное.

Поручикъ Соломоновъ, руководя огнемъ своей батареи, съ полнымъ, скажу больше, ненормальнымъ хладнокровіемъ, подошелъ ко мне и, глядя въ сторону центральныхъ батарей, сказалъ:

– Всего ожидалъ, но только не этого: ведь тамъ творится что-то невероятное; оттуда никто не уйдетъ живымъ. Они еще отвечаютъ энергично, но огонь безпорядоченъ. Они, какъ и я, не видимъ батарей противника. Стреляемъ наугадъ по долинамъ. Какъ японцы хорошо маскируются! А мы…

Въ это время у правофланговаго орудія взрывъ бомбы. Получилась какая-то каша отъ людей.

– Оттащи раненыхъ. Ребята, не суетись!

– Ваше высокоблагородіе, къ намъ пристрелялись, сейчасъ начнется – докладываетъ старшій фейерверкеръ.

– Ребята, не суетись. Снарядовъ мало. Проверяй.

– Второе, выстрелъ!

Было уже после девяти. Началось медленное наступленіе.

Действительно противникъ пристрелялся и началъ душить нашу батарею. Но это было слабымъ отраженіемъ того, что творилось на центральныхъ батареяхъ.

Правее Известковой лихо выехала на позицію полевая батарея, но, попавъ немедленно подъ убійственный огонь, должна была спуститься.

Командиръ 20-й батареи 4-й восточно-сибирской стрелковой артиллерійской бригады подполковникъ Лаперовъ прямой дорогой перешелъ темъ временемъ на левый флангъ, поставилъ свою батарею скрытно на одной изъ Тафашинскихъ высотъ, откуда открылъ самый действительный огонь по канонерскимъ лодкамъ.

Къ этому времени въ бухту Хунуэза вошла канонерская лодка "Бобръ" подъ командой капитана 2-го ранга Шельтинга, и открывъ фланговый огонь, смяла левый флангъ непріятеля.

Появленіе "Бобра" и его сравнительно удачный огонь прекрасно подействовали на обороняющихся. Воскресла слабая надежда на счастливый исходъ боя, мы надеялись, что подойдетъ наша эскадра и отгонитъ канонерки, огонь которыхъ действовалъ подавляющимъ образомъ на всехъ.

Мы были въ полузамкнутомъ огненномъ кольце.

Позиція представляла изъ себя точку, на которой сосредоточивался все усиливающійся огонь, и должна была отвечать огнемъ веерообразно. Телефоны, связанные воздушными проводами, были испорчены въ самомъ начале боя, и управленіе артиллерійскимъ огнемъ стало немыслимымъ. Каждая батарея, осыпаемая снарядами спазматически отвечала. Стреляли потому, что нужно было стрелять, но результатовъ своей стрельбы не видели. Никто не корректировалъ, никто не могъ поправить стрельбы. Комендантъ позиціи, полковникъ Третьяковъ, сидя на батарее No 13, лишенный возможности отдать нужное распоряженіе по телефону, посылалъ ихъ съ охотниками, большинство которыхъ не доходило до места назначенія. Сама же батарея подвергалась столь интенсивному огню, что до 10-ти часовъ немыслимо было приступить къ орудіямъ. Лишь съ появленіемъ "Бобра", отвлекшаго на себя огонь некоторыхъ батарей, стало возможнымъ открыть огонь.

Къ 10-ти часамъ наши батареи уже сильно пострадали. Штурмующія колонны, несмотря на меткій ружейный и пулеметный огонь, неустрашимо шли впередъ. Местами останавливались, залегали, опять подымались, все приближаясь къ стрелковымъ окопамъ.

Кроме того, въ обходъ нашего леваго фланга, по мелководію Киньчжоуской бухты, шла со щитами японская колонна. Ее очень удачно обстреливалъ изъ Тафашинскихъ высотъ подполковникъ Лаперовъ {Здесь можно отметить интересную подробность, характеризующую японцевъ. Колонна, шедшая по воде, установивъ щиты, по грудь въ воде, двинулась на наши береговые окопы роты капитана Стемпковскаго 2-го. Лаперовъ заметилъ эту хитрость, оставилъ щиты въ покое и въ четверть часа уничтожилъ колонну, не давъ ей добраться до берега, а затемъ перенесъ огонь на канонерки, ужъ больно близко подошедшія къ заливу. Огонь былъ настолько действительный, что канонерки немедленно отошли. На одной изъ нихъ былъ замеченъ взрывъ.}.

Когда штурмъ былъ въ полномъ разгаре, когда наши батареи начали постепенно стихать подъ невероятно сильнымъ, сосредоточеннымъ и действительнымъ огнемъ непріятельской артиллеріи, когда сотни людей покончили свои счеты съ жизнью а другіе мучались отъ ужасныхъ ранъ,- начальникъ отряда генералъ-маіоръ Надеинъ получилъ отъ кого-то донесеніе, что японцы отбиты и бегутъ. Немедленно телеграфируетъ въ Артуръ генералъ-лейт. Стесселю о победе.

Съ быстротою молніи разнеслась эта радостная весть по городу. У Стесселя собрались приближенные, и шампанское полилось.

Начальникъ раіона, сидя въ Артуре, въ разстояніи почти 100 верстъ отъ места перваго серьезнаго боя, успехъ котораго решалъ дальнейшій ходъ событій, въ томъ числе и участь Артура, лихорадочно готовящагося къ обороне, пилъ шампанское и радовался победе!

Можетъ быть генералъ Стессель былъ опасно боленъ?

Нетъ, я утверждаю, что онъ былъ совершенно здоровъ.

На Киньчжоу же было не до шампанскаго.

Артиллерійскій огонь противника, все время поддерживающій штурмующія колонны, дошелъ до крайняго напряженія, – вся позиція была окутана черно-бурымъ дымомъ.

Наблюдая за боемъ съ Известковой батареи, я ясно различалъ, какъ одна батарея умолкала за другой.

Въ 10 часовъ 30 м. батареи киньчжоуской позиціи, где были еще люди, достреливали последніе снаряды. На другихъ раздавались взрывы бомбовыхъ погребовъ.