Франсуа Шаму - Цивилизация Древней Греции

Обладание Мессенией сделало Спарту значительным государством на Пелопоннесе. Однако притесняемые мессенцы мечтали сбросить оковы рабства. Восстание илотов около середины VII века поставило Лакедемон на грань гибели и привело ко второй Мессенской войне, где он смог одержать победу лишь через тридцать лет (650–620): военные элегии поэта Тиртея способствовали поднятию боевого духа лакедемонских воинов. Благодаря этому возвращается тактика фаланги, и военная дисциплина позволяет одержать верх над мятежниками и союзниками из Аргоса и Аркадии. Необходимость удержать Мессению имела решающее значение для дальнейшей судьбы Лакедемона. Чтобы быть готовыми в любой момент встретиться с угрозой, спартанцы отныне придерживались правил, обусловленных требованиями войны: подчинение, общинный образ жизни, постоянные упражнения, сосредоточение командования в руках узкого круга лиц. Эта строгая система должна была логически привести к еще большей суровости: после блестящего периода, последовавшего за второй Мессенской войной, цивилизация Спарты быстро угасает к середине VI века. Прекрасная керамика, экспортируемая на Самос, в Кирену, Тарент или Этрурию и конкурировавшая с керамикой Коринфа, полностью исчезает. Город закрывается для ионийских мастеров, таких как Бафикл из Магнесии, создавший знаменитый Трон Аполлона в Амиклах во второй половине VI века. В его церемониях больше не участвуют знаменитые чужеземные поэты, такие как Алкман из Сард или Терпандр с Лесбоса в VII веке. Безусловно, Лакедемон становится грозной державой, чье преимущество в Греции было неоспоримо. Весь Пелопоннес, Аргос и Ахейя вступают в систему альянсов, где Спарта играет ведущую роль, что иллюстрируется часто встречающейся формулой: «лакедемоняне и их союзники». Однако эта сила не участвовала в большой политике. Спарта не стремилась к новым завоеваниям, довольствуясь тем, что она уже имела, и гордилась своими военными заслугами и славой мужественных предков среди других греческих городов.

За пределами Пелопоннеса вооруженные конфликты происходили не реже. Два города Эвбеи, Халкида и Эретрия, с самого начала принявшие активное участие в колонизации, вступают друг с другом в конфликт в конце VIII века из-за долины реки Лелантин, находившейся между двумя городами. В этой Лелантинской войне, где Эретрия проиграла, участвовало, по словам Фукидида, большинство греческих городов. Другой информации у нас нет, однако из этой ремарки можно сделать вывод, как легко в греческом микрокосме малейшее разногласие могло перерасти в крупный конфликт. Начало VI века известно войнами между Мегарой и Афинами за остров Саламин: Солон, а затем Писистрат многое сделали для победы Афин. Местный конфликт между двумя городами Фокиды, Дельфами и Криссой, имел серьезные последствия, поскольку в Дельфах находился оракул Аполлона и Амфиктионии, объединявшей двенадцать народов северо-восточной Греции. Этот союз вмешался и объявил Криссе первую священную войну (600–590). Побежденная Крисса была разрушена, а ее территория посвящена Аполлону. Немного позже, в 582 году, впервые праздновались Пифийские игры. Это подняло престиж Дельф, и фессалийцы, которые руководили военными действиями против Криссы, долгое время играли первые роли в Амфиктионии.

Итак, войны между городами архаической Греции вспыхивали часто и были их постоянным и основным занятием. Однако при прочих благоприятных обстоятельствах они нисколько не мешали экономическому развитию. В этой связи наиболее репрезентативен пример Коринфа: обосновавшись на перешейке с двумя своими портами — одним на западе, рядом с городом, и другим на востоке, в Сароническом заливе, — Коринф занимал привилегированное положение, находясь на пути торговцев, плывших из Эгейского моря в Ионическое. Город сумел воспользоваться этим сначала при Вакхиадах, затем при тиранах Кипселе и Периандре. Мы уже наблюдали, как он участвовал в колонизации востока и Халкидики. На своей земле коринфяне безуспешно пытались перекопать перешеек, чтобы соединить два моря, затем они построили мощеную дорогу, диолкос, по которой волоком тянули судна с одного конца перешейка на другой. Коринф был не только важным транзитным пунктом, но еще и крупным ремесленным центром. Его керамика, появившаяся в геометрическую эпоху, производилась в больших количествах и была распространена по всему греческому миру, в особенности на востоке. Четко просматривающаяся эволюция ее стиля (протокоринфский — до последней четверти VII века; коринфский — до конца VI века) дает археологам точную датировку при раскопках. Некоторые весьма распространенные типы сосудов, например флаконы для благовоний, никогда не перевозились пустыми: в них экспортировали продукцию, производимую в Коринфе. Другим источником доходов была металлургия: оружие, зеркала, бронзовые вазы в огромных количествах выходили из его мастерских. Чтобы обезопасить торговлю, Коринф создает сильный военный флот: именно ему Фукидид приписывает изобретение триер — судов с тремя рядами гребцов, сменивших пентеконторы. Ремесленники, флот и торговля сделали Коринф самым процветающим городом материковой Греции в первой половине VI века.

Развитие торговли еще более ускорилось с началом чеканки серебряной монеты. Античная традиция приписывает лидийцам, на чьей территории имелись залежи элекрума, природного сплава серебра и золота, инициативу в использовании его как денежной единицы. В Греции единственным металлом, годным для этого, было серебро. Царь Аргоса Фидон в середине VII века отчеканил первые серебряные монеты и почти в то же время ввел систему мер и весов. Отныне греки имели в своем распоряжении более удобный инструмент для обмена, чем железные прутья, или оболы, первоначально игравшие эту роль.

Главные полисы быстро ввели в обращение свои собственные монеты, ставшие особой эмблемой: «черепахи» Эгины, «жеребята» Коринфа, «совы» Афин. Метрическая система Фидона, которую также называют эгинетической, впрочем, конкурировала с другими системами, в особенности эвбейской, принятой Коринфом и затем Афинами. Отсюда возникли сложности, которые греки так и не смогли полностью разрешить. Но тем не менее обращение монеты дало заметный импульс торговле.

Нельзя сказать, что с чеканкой монеты в начале VI века Афины начинают активно участвовать в экономической жизни. Любопытно, что Аттика, прославившаяся блестящей цивилизацией микенской и геометрической эпох, переживала своего рода упадок в VII веке. Не потому, что творческие способности ее обитателей иссякли (протоатическая керамика, которую оставила нам эта эпоха, сегодня оценена по достоинству), однако внешнее процветание ограничивалось ближайшими соседними регионами — верный знак внутреннего ослабления, которое исторические свидетельства, какими бы неясными они ни были, весьма отчетливо подтверждают. Афины переживали такой же общественно-политический кризис, что и другие греческие города: чрезвычайные полномочия, сконцентрированные в руках крупных семейств, или геносов, непосильные долги крестьянства, плохая работа правосудия, всецело находящегося в руках аристократии, распространение практики кровной мести. Некоторые попытки реформ, слишком нерешительные, потерпели неудачу, и властолюбивый юноша Килон попытался установить тиранию. Реакция знати, подчинявшейся роду Алкмеонидов и его главе Мегаклу, помешала ему: эта попытка была жестоко подавлена, некоторые сторонники Килона, укрывшиеся в храмах, были убиты, несмотря на право убежища. Проклятье за это святотатство долго не сходило с рода Алкмеонидов, которые были изгнаны вместе со своим главой: два века спустя Перикла укоряли тем, что по материнской линии он принадлежал этому роду, запятнавшему себя массовым убийством сторонников Килона. Критянин Эпименид очистил этот город от скверны (632).