Франсуа Шаму - Цивилизация Древней Греции

В глазах Дария операция была проведена с половинчатым успехом. Конечно, Афины избежали кары Великого Царя, но Эретрия, другой город, поддержавший ионийских повстанцев, был жестоко наказан. Пленные эретрийцы были доставлены в Ардерикку, севернее Суз, в Луристане, регионе, где велась добыча нефти. Спустя пятьдесят лет они продолжали говорить на своем языке и сохраняли обычаи — так свидетельствует посетивший их Геродот. Разграбление городов Эвбеи и Наксоса, огромное количество пленников — это, безусловно, позитивные результаты для персов, однако провал в Аттике запомнился им надолго. Афины ничего не теряли от своей выжидательной политики. Стало понятно, что для того, чтобы покорить Грецию, Великому Царю недостаточно десантного корпуса, поддерживаемого флотом. Дарий начал разрабатывать новый, более масштабный план вторжения, однако восстание в Египте затормозило его осуществление. В этот промежуток времени царь умер (486), и его преемник Ксеркс должен был сначала восстановить порядок в Египте, прежде чем предпринимать новую экспедицию в Европу.

То, что для персов было лишь небольшим поражением, в памяти греков осталось как победа, имевшая огромное значение. Впервые грозная персидская армия была разгромлена в открытом поле гоплитами. До этого она была непобедимой. Этот подвиг Афины совершили собственными силами: город Кекропа, гордившийся своими древними традициями и недавним успехом, отныне был окружен ореолом военной славы, которой не было даже после победы в Халкиде в 506 году. Наряду со Спартой, до сих пор бывшей непревзойденной в отношении войны, Афины заслужили авторитет, который подпитывал их зарождающиеся амбиции. Но прежде всего покушение Дария на Афины заставило греков перед лицом могущественной азиатской империи осознать, что такое греческая культура.

Речь шла не о жизни или независимости одного народа, но о будущем целой цивилизации. Какими бы ни были до этого заслуги Писистратидов перед Аттикой, присутствие Гиппия в персидской армии стало для них символом. В лице юной афинской демократии, выбравшей путь мужественного сопротивления иноземным захватчикам, весь греческий народ выражал свое нежелание оказаться в рабстве. Конечно, греки не раз завоевывали друг друга до и после этого. Но на сей раз речь шла не о рядовом конфликте, где «война — мать всего», как сказал Гераклит, и где сталкивались интересы отдельных людей. Скромная колониальная экспедиция Датиса и Артаферна представлялась грекам не просто попыткой установить иностранное господство в Греции, но угрозой укоренения политической философии крупных восточных государств, в основе которой лежала идея божественной власти суверена и где вместо граждан была безликая толпа, подавляющая личность. Такое будущее воины Марафона, или марафономахи, отказывались принять для себя, своих собратьев и своих потомков. В противовес Азии, чье могущество, богатство и величие были основаны на подчинении народа воле абсолютного монарха, они выдвинули идеал полиса, жители которого были свободными людьми. Когда ясным летним утром солдаты Мильтиада, вооруженные круглыми щитами и длинными копьями, двинулись против темной массы персов, выделявшейся на фоне блестящих морских волн, они боролись не только за самих себя, но за свое мировоззрение, которое впоследствии станет общим достоянием Запада.

Вторая греко-персидская война носила совершенно иной характер. Все знали о приготовлениях Ксеркса, начавшихся в 483 году: он не только собрал значительные силы на суше и на море, он также развернул впечатляющие общественные работы. Например, он создал канал вдоль перешейка Акта (полуостров горы Афон) на Халкидике, чтобы не обходить опасный мыс, где корабли Дария понесли большие потери десять лет назад, в 492 году, в ходе операции на северных берегах Эгейского моря. Было очевидно, что готовится новое вторжение и что целью Великого Царя является вся Греция.

В Афинах умер попавший в опалу после неудачной экспедиции на остров Парос Мильтиад. Наиболее авторитетный политический деятель, Фемистокл, видел угрозу и предусмотрел средства ее отражения. По его совету народ ассигновал чрезвычайные средства из Лаврийских рудников для строительства флота из двухсот триер. Спарта, благодаря своей прежней славе и поддержке союзников, стала во главе греческих городов, решивших сражаться за свою независимость. Внутренние войны были прекращены. Собравшиеся на Истме представители разных государств обсуждали свою стратегию и доверили верховное командование спартанским командирам. Аргос, Ахайя, Этолия и Крит сохранили нейтралитет. Гелон, тиран Сиракуз, отказался от участия, поскольку его не пожелали признать главой коалиции. Наконец соглашение между персидским царем и Карфагеном заставило отговорить сицилийского тирана от участия в далеком путешествии из-за пунической угрозы, которая могла возникнуть в любой момент.

Силы Ксеркса, собранные на северо-западе Малой Азии, начали переход через Геллеспонт в начале июня 480 года по понтонному мосту, который персы перебросили через пролив между Абидосом и Сестом под руководством греческого инженера Гарпала. Флот из 1200 кораблей прикрывал маневры на суше и снабжал провизией многотысячные войска. Все провинции огромной империи предоставили контингенты, о пестроте и живописности которых говорил Геродот. Морская армия состояла из финикийских, египетских и кипрских эскадр, к которым присоединились 300 греческих судов от ионийцев или островных владений царя. Через Фракию и ее греческие колонии, превращенные в сатрапии, затем через Македонию, связанную с монархией Ахеменидов, Ксеркс достигает окрестностей горы Олимп и вторгается в Фессалию, отбросив греков далеко на юг. Фессалийцы и беотийцы (кроме Платеи и Феспии) примкнули к Ксерксу. Первое столкновение на суше произошло при Фермопилах, между морем и Каллидромским хребтом, в месте, которое считалось непроходимым для целой армии. В самом начале августа 480 года персы захватили оборонные позиции греков, которые вражеская колонна обошла по горной дороге. Вовремя предупрежденные, греческие войска были отведены на Коринфский перешеек, а оставшиеся царь Леонид и его триста спартанцев вместе с несколькими беотийцами из Феспии боролись до последнего. Их жертва воодушевила всех эллинов и была воспета поэтом Симонидом в эпиграммах, выгравированных впоследствии на братской могиле этих храбрецов: «Странник! Скажи Спарте, что мы пали здесь, повинуясь ее законам».

В то же время греческий флот, собранный у мыса Артемисон, в северной части Эвбеи, впервые встретился с эскадрами Великого Царя, шедшими от города Ферм, места, где впоследствии будут построены Фессалоники. Хотя они попали в шторм, разбивший 400 кораблей о скалистый полуостров Магнесию, египетские и азиатские судна отлично показали себя в течение всего боя, длившегося с перерывами два дня. После поражения при Фермопилах греческий флот направился на юг и бросил якорь около острова Саламин, откуда он мог защищать линию укреплений на Истме.