Леонид Жура - Сионисты против Сталина

Из воспоминаний Федора Аллилуева: „Как и где он питался, кроме утреннего чая — не знаю. Я видел, как он пожирал хлеб, колбасу и копченую тарань прямо у лавочки перед домом — это, видно, было его ужином, а может, и обедом“.

Переезд совпал с его звездным часом — работой VI съезда. Но у Кобы была только ситцевая рубашка и видавший виды пиджак. Аллилуевы решили: он не может руководить съездом в таком виде. „И мы купили ему новый костюм. Он не любил галстуки. Мать сделала ему высокие вставки наподобие мундира, френча“, — вспоминал Федор. Этот костюм войдет в историю — полувоенный костюм большевистского Вождя…».

Непонятно, почему Радзинский не испачкал «ситцевую рубашку» Кобы, как он это сделал с «черной блузой» Сосо? Забыл, наверное…

Радзинский:

«Каждый день со съезда он возвращается в квартиру Аллилуевых. Ему нравится общество невинных девушек и атмосфера преклонения. Наверное, в этом и была причина переезда.

Надежда еще училась в гимназии… В маленькой квартирке разыгрывалась вечная история: немолодой Отелло повествовал о страданиях и подвигах маленькой Дездемоне… Так что нетрудно представить, какое впечатление произвел Коба на маленькую гимназистку. Когда-то спасенную им гимназистку.

И конечно, прелесть невинной юности и восторженное преклонение перед ним увлекли одинокого, уже немолодого грузина».

«Ему нравится общество невинных девушек», «прелесть невинной юности… увлекли грузина»! Похоже, что «невинность» для еврея Радзинского является «пунктиком» в его психике. Любовь, дружбу — все готов опошлить негодяй.

Радзинский:

«Ленин в Петрограде не появляется. Он скрывается в Финляндии, куда с наступлением осенних дождей переправил его из шалаша заботливый Коба… Троцкий создает при Совете орган, который должен был обеспечить оборону Петрограда от немцев и „военных и штатских корниловцев“. Этот Военно-революционный комитет он превращает в легальный штаб большевистского восстания… 10 октября состоялось знаменитое заседание — на нем были все большевистские лидеры. Здесь впервые появились бритые (для конспирации) Ленин и его недавний сошалашник Зиновьев… Для руководства восстанием создается Политическое бюро, в которое Ленин включает Кобу».

Да, бесцеремонно обращается Радзинский с историческими фактами. Троцкий у него «создает орган», а потом этот «орган» превращает в «штаб»! Что это, ложь или невежество? Ведь даже историки-антисталинисты не пытаются лгать в тех случаях, если ложь можно легко проверить по документам.

На самом деле, 16 октября состоялось заседание ЦК, на котором присутствовало 25 человек, в т. ч. члены ЦК, представители Петроградского комитета, фабзавкомов, профсоюзов, железнодорожников, военной организации. Именно на этом заседании ЦК был сформирован Военно-революционный центр в составе: Свердлов, Сталин, Дзержинский, Бубнов, Урицкий. Собрата Радзинского по интеллекту Троцкого отчего-то в этом Центре не оказалось! И вообще, в списке не просматривается ни одного «теоретика» — одни «практики»!

Политбюро, о котором сообщил Радзинский, осталось лишь на бумаге.

Радзинский:

«Против восстания выступают Зиновьев и Каменев — они предрекают ему гибель… Каменев совершает решительный поступок. 18 октября он публикует в газете Горького „Новая жизнь“ заявление, где излагает позицию — свою и Зиновьева: восстание обречено на поражение… Ленин в ярости. Он пишет письмо в ЦК — требует исключить из партии „штрейкбрехеров революции“, выдавших тайну восстания… Опомнившись, Зиновьев посылает трусливое письмо в редакцию „Рабочего пути“… Он старательно доказывает, что „серьезных разногласий с Лениным у него нет и быть не может“. И случилось странное: не страшась ленинского гнева, редактор Коба не только опубликовал письмо, но прибавил к нему примечание, где поддержал Зиновьева и даже осмелился покритиковать ленинскую непримиримость.

Для обсуждения поступка Зиновьева и Каменева собирается заседание Центрального комитета. Троцкий требует их исключения из ЦК. Коба предлагает совсем иное: „Обязать этих двух товарищей подчиниться, но оставить в ЦК“.

Побеждает предложение Троцкого, и тогда Коба объявляет о своем уходе из „Рабочего пути“. Еще одно его прошение об отставке. И так же, как в прошлом, он знает: будет безопасный финал. Действительно, ЦК не принял его отставки. Впоследствии таких прошений будет много…

Почему он поддерживает Зиновьева и Каменева?

Во-первых, уже сколачивает группу — объединяет вокруг себя двух влиятельнейших членов партии. Во-вторых, подстраховывается на случай, если восстание потерпит неудачу: он защищал тех, кто против.

Есть и в-третьих… Но об этом позже».

Опять, в который раз (!), Сталин демонстрирует нам жалкую нравственную сущность Радзинского.

Во-первых, Сталин всегда без стеснения высказывал свое мнение, а не «повторял мысли Ленина», как пытался нас убедить Радзинский.

Во-вторых, Радзинский в поступках Сталина, и не только Сталина, в состоянии увидеть только низменные мотивы. Это свойство людей, не понимающих значение и смысл таких слов, как благородство, великодушие, милосердие, снисходительность. А вот Сталин, как мы показали, проявлял эти черты своего характера еще с детства.

В-третьих, какую такую группу «сколачивал» Сталин?

В-четвертых, сам же Радзинский пишет об исключении Каменева и Зиновьева из партии за предательство и тут же, в угоду своей глупейшей версии, называет их «влиятельнейшими членами партии»!

Радзинский:

«24 октября по инициативе Троцкого большевики начинают восстание… И в этом эпицентре восстания… Кобы нет! Коба сидит в редакции. 24 октября „Рабочий путь“ печатает обращение к населению, к рабочим и солдатам, написанное им: „Если все вы будете действовать дружно и стойко, никто не посмеет сопротивляться воле народа. Старое правительство уступит место новому, тем более мирно, чем сильнее, организованнее и мощнее выступите вы…“ „Мирно“ — он продолжает ту же линию».

Радзинский на этот раз не соврал, хотя иронию свою проявил совершенно неуместно. Сталин еще многократно продемонстрирует нам важную особенность своего характера — умеренность и неприятие радикализма.

Радзинский:

«Ранним утром отряд юнкеров ворвался в типографию „Рабочего пути“, конфисковал отпечатанные экземпляры. Коба посылает рабочих за поддержкой. „Волынский полк сейчас же дал роту. И уже самый факт, что правительство закрыло, а наша рота пришла и встала на стражу типографии, придал всему району такую смелость“, — писал участник событий…

Уже утром он (Сталин. — Л. Ж.) восстанавливает порядок в редакции. И что же дальше? Неужели он просидел там весь исторический день переворота?.. „Человек, пропустивший революцию“ — так назовут Кобу историки с легкой руки Троцкого… Действительно, в это время все большевистские лидеры (кроме Кобы и Ленина) были в Смольном… Все руководство партии принимает участие в восстании. Кроме двоих — Ленина и Кобы!.. Но где же Коба?»