Кристофер Марсден - Северная Пальмира. Первые дни Санкт-Петербурга

Чтобы объяснить благо своих нововведений и осмеять старое, Петр время от времени устраивал поучительные зрелища, чаще всего в виде такого представления, как карнавал. Осталось много воспоминаний об организованных им необычных и пышных зрелищах, каждое из которых было посвящено какой-нибудь теме, которую Петр считал имеющей образовательную ценность. Любимым средством подобного просвещения через развлечение была для Петра свадьба — как мы увидим, его преемники впоследствии стали следовать его примеру.

У Петра была особенность — его привлекали всякого рода уродства и физические отклонения. Вероятно, это было вызвано какой-то психической ненормальностью — возможно, явилось результатом того, что Петр чувствовал себя ущербным из-за высокого роста и размеров своего тела. Он не выносил, когда его начинали разглядывать, и во время путешествий за границей ходил быстро, чтобы избавиться от любопытствующих взглядов. В помещении он всегда наклонялся — без сомнения, эту привычку ему привили очень низкие потолки старых московских домов, которые можно видеть, к примеру, в доме боярина Романова на улице Разина. Даже когда Петр размещался в каком-нибудь просторном доме, для него делали низкие полотняные потолки, которые снова вынуждали его сутулиться. Петр всегда окружал себя карликами и разного рода уродцами всех рас. Он посылал в тундру за самоедами, в Астрахань за уродливыми калмыками, в каждый уголок своего царства за горбунами, сумасшедшими и помешанными, за всеми, у кого были смешные лица, тела, голоса или мысли.

Свое пристрастие к человеческим уродствам, увечьям и отклонениям Петр пытался использовать для своих «поучающих» представлений. Следует заметить, что в некоторых из них тему поучения было понять довольно трудно. К примеру, на одной шутовской свадьбе распутный старый «патриарх» женился на молодой девушке, при этом приглашения на свадьбу разносили четыре заики; свидетелями были несколько дряхлых стариков; гонцами — четыре подагрических молодца, самые дородные, которых только Петр смог сыскать. Брачное благословение давал слепой и глухой священник с очками на носу. Всех до свадьбы основательно напоили. Если это чему-то и поучало, то только неизбежности старости; вряд ли этот урок был поучителен.

Но в других случаях воспоминания оставили нам описания великолепных, выраженных в гротескной форме уроков, призванных подчеркнуть достижения и избавиться от старых традиций. Таким уроком являлась комическая свадьба в Москве одного из шутов Петра, на которую пригласили дворянство и самых выдающихся иностранцев. Все присутствующие были обряжены в самые экстравагантные из старых боярских нарядов и носили шапки примерно в два фута высотой. Рукава дам были сшиты примерно из двенадцати ярдов материи, собранной в огромные рюши, а каблуки достигали пяти дюймов. Карета, на которой ехала брачная чета, представляла собой простую телегу с колесами на деревянной оси, без пружин или кожи, что сделало бы езду более удобной. Невеста сидела на краю телеги, свесив ноги. Она была одета в красное платье — намек на былые женские пристрастия в одежде. Перед тем как сесть за свадебный стол, брачная пара медленно подошла к помосту, на котором сидел шутовской царь, и прошла через весь замысловатый восточный обряд, который Петр желал высмеять, — поклоны до земли, отход назад с поклонами, целование рук и одежды. Подобное представление было призвано высмеять нелепые старые традиции. На грубо сколоченные столы неуклюже подавали отвратительную пищу. Вина и хорошего пива не было — только старая смесь спирта и меда, которую всех принуждали выпивать в больших количествах. Наконец, брачную пару заставили провести брачную ночь в необогреваемой избушке в саду, хотя на дворе была глубокая зима. Существовал старый русский предрассудок, по которому брачная пара не должна проводить первую брачную ночь в доме, поскольку в русских домах для сохранения тепла над потолком был слой земли, а лежать с землей над головой подобало скорее покойнику в могиле. Таким образом, шут Петра и его супруга должны были стать примером борьбы рационализма с предрассудками, которую вел Петр. Осмеивая традиции, Петр с ними боролся.

Из Европы царь вернулся в 1698 году. Менее чем через два года век завершился и начался век Людовика XV. Новый, 7208 год, который русским пришлось теперь называть 1700 годом, был отмечен в Москве фейерверками и праздниками. Всех домовладельцев в Москве в течение недели обязали украшать свои дома вечнозелеными растениями; во дворах следовало разводить костры и зажигать бочки со смолой. Офицеры, купцы и служащие обязаны были стрелять из окон домов из небольших орудий в то время, когда на Красной площади горели фейерверки; обычные же жители должны были запускать ракеты, чтобы тоже принять участие в официальном представлении. Без сомнения, когда поднимался праздничный шум, он сопровождался проклятиями и причитаниями. «Изрыгающий изо рта дым антихрист, — шептали в избах, — сел на троне святой Руси». По России прошел изумляющий и поднимающий русских на бунт документ, в котором объявлялось, что царские офицеры поклоняются «Куммерианскому идолу». Когда по нему было проведено специальное дознание, выяснилось, что за идола принимали ящики, на которые офицеры вешали свои парики. Такой была атмосфера тех бурных лет. Именно так Петр мостил дорогу в XVIII столетие.

Представить то, что происходило в России, много легче, если найти параллель, близкую нашему времени. Часто сравнивают новую Россию Петра и новую Турцию Кемаля Ататюрка — как в деталях, так и в общей направленности. В первую очередь бросается в глаза сходство характеров обоих диктаторов. Оба имели природный избыток сил, оба были очень чувственными натурами, оба имели твердые убеждения, оба страдали одинаковыми человеческими слабостями. И Петр и Ататюрк держали себя на удивление просто, имея в натуре мужскую суровость простого солдата. Оба они в первую очередь были людьми действия. Ни одного из них нельзя назвать интеллектуалом; каждый демонстрировал тот же солдафонский подход к невоенным вопросам. Оба страстно желали образовать свой народ самыми разнообразными доступными средствами. Ататюрк ездил по своей стране с доской и куском мела, обучая новому алфавиту, который он ввел; Петр же учил, как переводить на русский с иностранных языков, он также ввел новый алфавит. Оба считали традиционные одежды препятствием на пути к прогрессу. Петр стащил со своих подданных старый наряд московитов и заставил их надеть немецкое платье и чулки. Ататюрк запретил ношение фесок и надел на голову каждого турка мягкую фетровую шляпу. И Петр и Ататюрк выступали против религии, оба эмансипировали женщин в своих странах. При обоих женщины перестали скрывать лица. Оба ввели западные танцы, оба отменили восточные приветствия. Народы, которыми правили эти двое, были похожи. Турки в 1900 году, так же как и русские в 1700-м, находились на восточной окраине Европы, отрезанные от европейского прогресса и развития мысли.