Кристофер Марсден - Северная Пальмира. Первые дни Санкт-Петербурга

Строили город несчастные крестьяне, солдаты и преступники — финны, шведы, эстонцы, карелы, казаки, татары и калмыки, — тысячами согнанные к Неве, где приходилось буквально все воздвигать на сваях, а спать можно было только на открытом воздухе посреди болот. Труд строителей был просто сверхчеловеческим. На протяжении долгого времени у них не было орудий труда, и потому им приходилось рыть землю палками или собственными пальцами, а вырытое переносить в своих кафтанах или в полах рубах. Постоянно не хватало пищи, а вода была плохой. Вследствие этого строители мерли как мухи.

У Петра был одноэтажный домик в голландском стиле, построенный из бревен, но разрисованный под кирпич. Крыша этого дома была покрыта щепой. Дом имел длину примерно в шестьдесят футов, ширину в двадцать футов и состоял только из двух комнат и кухни. Это был первый дом, построенный на Петроградской стороне, — и именно здесь царь проживал во время строительства «Санкт-Питербурха» (в 1784 году Екатерина Великая заключила это маленькое здание в каменный пантеон, чтобы защитить его от непогоды, и таким образом оно сохранилось до наших дней — самое старое здание в городе). Поблизости стоял больший по размерам дом Меншикова, ставшего генерал-губернатором. Здесь принимали иностранных послов и здесь же устраивали все развлечения.

В том же самом году в нескольких милях к югу на противоположном берегу Невы Петр построил дом для своей супруги и в ее честь назвал его Екатерингоф. Этот дом стал первым из непревзойденной серии императорских летних резиденций, окружавших город, — хотя сейчас странно представить это здание предшественником Царского Села. Тогда в любой западной стране Екатерингоф сочли бы нелепым из-за сочетания деревянной архитектуры и современной роскоши. Но у этого здания были изящество и шарм, и, даже несмотря на то что пришлось использовать дерево, в нем успешно воплотились западные архитектурные стили. Фасад венчала изящная балюстрада; окна разделяли коринфские пилястры, а террасы сбегали к самому краю воды. Женственный и грациозный даже в своем непрочном деревянном виде, стоявший в небольшом саду тихий маленький голландский дом приятно радовал отсутствием претенциозности, столь характерной для зданий последующего времени. К середине XIX века этот дом совершенно обветшал.

Только в начале следующего, 1704 года появляется первый человек из длинного ряда иностранных архитекторов, рукам которых будет вверено дальнейшее развитие города. Для русских царей наем иностранцев для строительства был традиционным. Стены, башни и соборы Московского Кремля строились итальянцами в XV, XVI и XVII веках, и, хотя первые двадцать лет строительства Санкт-Петербурга сказывались голландские и немецкие пристрастия Петра, первые важные учреждения создали именно итальянцы.

Доменико Трезини — старейший из трех архитекторов, носивших эту фамилию и нанятых для строительства города в первые пятьдесят лет. Его часто называют именем, которое ему дали русские, — Андрей Петрович Трезини. Он родился в 1670 году в пригороде Лугано и в год основания Санкт-Петербурга приехал в Россию из Копенгагена, где состоял на службе при голландском дворе. Скандинавские страны в то время, как и Северная Германия, подражали голландской моде; голландский стиль, который, с одобрения и поощрения Петра, отразился в облике всех первых зданий Петербурга, по всей видимости, является следствием пребывания Трезини в Голландии и его знакомства с «голландским», протестантским северным барокко. На первой встрече с посланником царя, 1 апреля 1703 года, ему был обещан пост руководителя строительства, сооружения и фортификации. Трезини недолго проработал в Москве, но в феврале 1704 года ему и его товарищам было приказано перебраться на Неву.

Трезини сразу принял на себя руководство возведением Петропавловской крепости, а в следующие девять лет выполнял обязанности «обербаудиректора» всего Санкт-Петербурга. Работы над крепостью были продолжительными и тяжелыми — они завершились лишь незадолго до смерти Трезини в 1732 году, — но за тридцать лет своей службы архитектор создал значительную часть самых величественных зданий, из которых город состоял на ранних порах. Мы позже коротко упомянем эти здания в хронологическом порядке их появления; некоторые из них существуют и по сей день.

Но влияние Трезини на внешний вид города много глубже: он определил вид первых простых жилых домов (в наши дни давно исчезнувших). По сохранившимся источникам можно видеть, что дома делились на три категории: у простых горожан они были одноэтажными, с четырьмя окнами и мансардным окном; более зажиточным людям полагалось иметь значительно более просторные дома с четырнадцатью окнами на первом этаже, а также с мезонином с фронтоном; для богачей и дворянства строились знания в два этажа, с двумя рядами окон, при этом наверху был ряд спальных помещений, а над входом находился балкон.

Первый дом царя ничем не выделялся на фоне зданий первого типа; его второй дом во многом походил на здания третьего типа. По большей части здания строили из дерева, бревно укладывали на бревно, после чего изнутри и снаружи их стесывали топором. Крыши делали из тонких еловых досок длиной десять—двенадцать футов; к крыше их прибивали гвоздями. Некоторые строители клали под доски толстые куски бересты (которая, как утверждают, не гниет), чтобы защититься от дождя, но у бересты был существенный недостаток — она легко горела. Другие клали на крышу большие квадраты торфа; торф впитывал дождевую влагу, что на некоторое время защищало от воды.

Примерно через пять лет Петроградская сторона начала напоминать городской квартал. В конце 1704 года здесь было пятнадцать больших зданий; в 1709 году их стало сто пятьдесят. Вся Россия должна была принимать участие в возведении города. В то время как сотни его строителей умирали, на их место со всей страны доставляли сотни новых. 12 тысяч рабочих, включая шведских военнопленных, работало только на сооружении одной Петропавловской крепости. Затем, в июне 1709 года, была победа под Полтавой — окончательный триумф над шведами. «Теперь, — писал Петр вечером после сражения, — мы действительно можем положить основание Санкт-Питербурху». Именно с 1709 года история Петербурга становится реальной и ощутимой.

Деятельность по строительству города резко усилилась. От прибывающих работников лагеря разрослись до таких размеров, что стали больше самого города. Работы велись зимой и летом, день и ночь, несмотря на все преграды. Лишения и трудности, которые пришлось испытать рабочим, были ужасающими. Опустошительные наводнения постоянно заливали низкие острова, и в 1705 году весь город на несколько футов погрузился под воду. В 1721 году Нева вышла из берегов, и все улицы Санкт-Петербурга стали судоходными. Петр сам едва не утонул на Невском проспекте. Почти каждую неделю где-нибудь случался пожар. В 1710 году главный торговый центр города — Гостиный двор, или базар, — с его сотнями деревянных и полотняных магазинов был уничтожен за одну ночь.