Анатолий Гуревич - Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

Нам было некогда задерживаться в Констанце, так как Паннвицу надо было срочно прибыть в Берлин. Там должен был решаться вопрос о его дальнейшей служебной деятельности. Что касается меня, то он был полностью убежден в том, что ему удастся доказать целесообразность продолжения радиоигры с «Центром». Ведь до сих пор Берлин верил ему, что эта радиоигра проводится исключительно на пользу Германии. Руководители РСХА не могли усомниться в его преданности рейху. Заподозрить, что он свяжется с союзниками по антигитлеровской коалиции, а тем более с Советским Союзом и пойдет на предательство, никто не мог. Это тем более, что его действия как гестаповца в Праге делали этот шаг, по мнению руководства, невозможным.

Мы выехали из Констанца и, как я уже указывал, по пути заехали к его тете, монахине. Встреча была непродолжительной. Однако мне удалось извлечь из нее для себя интересный факт. Мне показалось, что эта монахиня выражает не только свое личное, но и мнение своих подруг, а возможно, и вообще церковнослужителей. Я не мог точно понять, почему монахиня называла имя Папы Римского Пия XII, но мне показалось, что его политику тоже уже почти открыто осуждают. Я вспомнил, что во время национально-революционной войны в Испании католическая церковь поддерживала мятежников и итало-германских интервентов в борьбе против республики. В это время в Ватикане Папой Римским был Пий XI, открыто поддерживавший фашистский режим в Италии еще с 1929 г., а затем и фашистский режим в Германии, подписав в 1933 г. конкордат с ним. Он всячески одобрял империалистическую политику, проводимую Бенито Муссолини и Адольфом Гитлером, но в то же время постоянно проводил политику, направленную против Советского Союза, а в 1930 г. уже открыто провозгласил «крестовый подход» против него, что предопределило стремление к достижению международной антисоветской кампании.

Он, именно он занял враждебную Испанской Республике позицию. Тогда мне не было известно, что статс-секретарем Ватикана, а вернее, персональным советником Папы Пия XI был Пачелли, ставший уже в 1929 г. кардиналом. После смерти Пия XI стал в 1939 г. Папой Римским Пием XII. Именно он официально приветствовал победу франкистов и их вдохновителей и интервентов над Испанской Республикой. Узнав об этом в тс годы, я заинтересовался личностью Пия XII и узнал, что, будучи нунцием в Баварии, а затем и в Германии с 1917-го но 1929 г., он поддерживал фашистское движение в этой стране, а затем постоянно, до своей смерти, последовавшей в 1958 г., оставался вереи фашистскому течению, что особенно проявилось в годы Второй мировой войны. Сейчас всем уже известно, в какой нескрываемой степени он поддерживал в 1939–1945 гг. агрессивную политику Германии и ее сателлитов. В то время, когда я присутствовал при встрече Паннвица с его тетей, я знал уже несколько больше о роли католической церкви, но я не мог предположить, что монахиня в открытую скажет о том, что итальянский (так она сказала), а вернее, Папа Римский Пий XII все предпринимал в угоду Гитлеру для снижения в Германии религиозных разногласий, а ведь фактически национал-социалистическая партия все делала для уменьшения роли церкви, религии в немецком народе.

Признаюсь, мне беседа с монашенкой, на которой я присутствовал, понравилась, а Паннвица, как мне показалось, она раздражала, и он делал все для того, чтобы ее прервать. Вскоре мы продолжили путь в направлении Берлина.

Когда я проезжал в этот раз, а затем и еще несколько раз по территории Германии, меня крайне удивило то, что я мог заметить. Не знаю, соответствует ли в полной степени создавшееся впечатление о Германии, но мне тогда казалось, что из промышленных предприятий почти ни одно не пострадало в достаточной степени, не было разрушено в результате налетов англо-американских бомбардировщиков. Наоборот, многие, очень многие жилые дома, расположенные вблизи от этих предприятий, были полностью разрушены. Это, очевидно, заметили Паннвиц и Стлука тоже. Неожиданно я услышал, что они оба тоже удивлены увиденным. Меня особенно удивила реплика Стлука, который не побоялся прямо сказать, что существующее положение может быть объяснено только тем, что в свое время многие утверждали, а именно что после Версальского мирного договора, явившегося результатом поражения Германии, некоторые государства, вопреки этому договору, многое сделали для дальнейшего развития немецкой промышленности и, возможно, в эти предприятия вложены немалые капиталы иностранных фирм. Паннвиц согласился со Стлукой только частично. Он выразил убеждение, что помимо, возможно, вложенных капиталов крупные промышленники большинства стран Европы и даже США усиленно поддерживают деловые контакты.

Хейнц Паннвиц высказывал особое беспокойство в связи с тем, что его родители и семья живут в Магдебурге. Он подчеркивал, что в этом городе, расположенном в огромной излучине Эльбы, имеется много промышленных предприятий, в том числе и крупный завод тяжелого машиностроения «Круппа-Тузопа». Имеются там химические и другие предприятия. Не подвергнется ли Магдебург тоже усиленным налетам авиации?

Не менее ужасное впечатление произвел на нас и Берлин, тоже уже подвергавшийся бомбежке авиации. Когда я оказался в городе в начале 1945 г., он произвел на меня еще более тяжелое впечатление. Мне показалось, что большая часть города разрушена полностью.

Когда мы прибыли в конце августа или начале сентября 1944 г., мы задержались там не особенно долго. Видимо, Паннвиц торопился получить новое задание или новое назначение. Кемпа оставила нас тоже вдвоем со Стлукой – надо было ждать криминального советника. Со мной во время вызова, длившегося буквально не более 30 минут в присутствии Паннвица, вел разговор абсолютно незнакомый человек. Цель этого вызова была, видимо, очень простой. Моему собеседнику было поручено еще раз подчеркнуть в разговоре со мной, что, продолжая свою деятельность совместно с Паннвицем, я могу иметь гарантии полного благополучия после окончания войны, а также и благополучия Маргарет и Мишеля.

Выслушав заявление представителя РСХА, я ответил, что уже давно сотрудничаю с криминальным советником, а по вопросу обещания обеспечения после войны полного благополучия я уже поставлен в известность, так как мне было зачитано письмо начальника гестапо генерал- лейтенанта Мюллера. На этом мой вызов в РСХА был закончен, и мы вернулись вместе с Паннвицем и Стлука в отведенное нам помещение.

Я не знал, чем закончились переговоры Паннвица с начальством, но по его бодрости и хорошему настроению я мог понять, что его будущее в рамках Главного управления имперской безопасности уже определено и оно его не волнует.