Йоханан Петровский-Штерн - Еврейский вопрос Ленину

С точки зрения приезжего из Санкт-Петербурга Житомир выглядел действительно провинциальным городом, но это был настоящий губернский центр. Здесь было все еще ощутимо польское присутствие. С начала XIX в. в городе появляются внушительные каменные здания: католическая семинария Св. Яна из Дуклы; величественное здание кафедрального собора Св. Софии, группа барочных зданий бернардинского монастыря. В начале XIX в. столичные власти приняли решение о том, чтобы разместить в Житомире несколько административных институтов, таких как губернский и уездный суды, городские службы, торговую управу, тюрьму, губернскую школу и магистрат. Для этих учреждений администрация к 20-м гг. объявила подряды на строительство и построила каменные здания в стиле русского классицизма. В 20–30-е гг. в центре города появляются великолепные каменные православные церкви в стиле русского барокко, включая Крестосвятительскую церковь. В XIX в. городские власти заказали постройку кирпичного здания для почтовой службы с постоялым двором, торговыми рядами, конюшней для извозчиков и помещениями для руководства почт.

Несмотря на старинные католические постройки и 43 мануфактуры, которыми все еще владели польские магнаты, Житомир был, безусловно, русским городом. Форменная одежда гражданских чиновников и мундиры военного гарнизона, то и дело мелькавшие на улицах города, наглядно свидетельствовали о присутствии здесь государственной бюрократии. В отличие от места предыдущего жительства Мошко Бланка, Житомир в 10-е гг. XIX в. был гораздо менее еврейским: евреи здесь составляли всего Уз населения. Также и торговцы-евреи не преобладали здесь, как в Староконстантинове, а насчитывали едва ли 25 % от всех торговцев Житомира.

Изо всех сил стремясь поддержать городское хозяйство и поспособствовать улучшению внешнего вида города, столичные власти строили здания и изыскивали всяческие способы привлечь состоятельных людей в Житомир — только чтобы ослабить влияние неуправляемого, неконтролируемого, чудовищного конкурента, который рос вширь и влияние которого в регионе было огромным: близлежащего города Бердичева. Расположенный в 40 верстах к югу от Житомира, Бердичев был в это время крупнейшим торговым центром черты, хотя он и оставался местечком — частновладельческим городом князя Матвея Радзивилла.

Чтобы поднять один город за счет другого, русская администрация подстрекала города к постоянному соперничеству, стравливая Житомир, с его административными институциями, и Бердичев, где не было ни торговой управы, ни магистрата. Более ста христианских и еврейских торговцев просили губернские и столичные власти учредить и в Бердичеве присутственные места. Они жаловались, что при любой малейшей надобности — решить ли налоговые вопросы, возобновить ли просроченные документы, испросить ли новые торговые сертификаты, получить ли разрешение на торговлю или участие в судебном процессе, — им приходилось тащиться в Житомир. Более тысячи торгующих евреев из Бердичева тратили в среднем около 10 руб. на поездку в Житомир, не считая расходов уже в самом Житомире, чтобы выправить нужный документ. Так что купцы и торговцы тратили на эти поездки до 20 000 руб. в год, и притом без всякой выгоды для своего города, а наоборот, в ущерб. [25] ЦДIАУ, ф. 442, on. 1, од. зб. 1260 («По прошению бердичевского еврейского мещанского общества об учреждении магистрата или ратуши в Бердичеве, Волынской губернии», 1832–1834), арк. 2–4 зв., 7–10, 19–23 зв., 32–37 зв.

Столичные власти отвечали, что они конечно же заинтересованы в установлении дружеских отношений между двумя городами и что они ждут ответа житомирских евреев. А житомирцы ответили, что они, несомненно, потеряют, если Бердичев станет административно независимым. Тогда администрация, как и следовало ожидать в тяжбе частновладельческого местечка и казенного русского города, повернулась лицом к Житомиру и спиной к Бердичеву. И пока в течение нескольких лет продолжалась война двух городов, бюрократы из Санкт-Петербурга и Киева неявно потворствовали Житомиру. Бердичевские торговцы-евреи их не очень заботили, хотя те и приносили ежегодно 122 500 руб. серебром в городскую казну. Власти хотели и сохранить административный статус Житомира, и не потерять весомые взносы бердичевских евреев.

Такое положение вещей вынуждало зажиточных евреев бросать Бердичев и переезжать в Житомир. Так, туда перенесли свое дело Мошко Губерман и Яков Гальперин, еврейские банкиры Бердичева. Купец второй гильдии Вайншток, поставщик армии и откупщик акцизной водки, также осел в Житомире. Подобно Мошко Бланку из Староконстантинова в Житомир перебрался с семьей Пинхас Бромберг и здесь стал поставщиком большого военного госпиталя. К 1830 г. в Житомире уже было немало богатейших евреев, оказывавших услуги русской государственной бюрократии. Штатный врач Трахтенберг, из евреев, в течение 13 лет служил в житомирском магистрате, пока в 1833 г. местной администрацией не был получен приказ из Санкт-Петербурга избавиться от всех занимавших официальные посты нехристей.

Богатые еврейские предприниматели и гильдейские купцы стали арендаторами житомирских почт: Лейб Бродский поставил 72 лошади, Файфель Гишерман — 33, а Вениамин Ратнер — 28. Житомирские торговцы-евреи были так убеждены в приносимой ими государству пользе, что в 1828 г. они обратились с ходатайством к столичным властям, мол, чтобы их, полезных евреев, освободили от рекрутской повинности. Даже преступность в Житомире была «беловоротничковая»: здесь занимались подделкой российской серебряной монеты, делом трудным и требующим высокой квалификации; монеты делали из солдатских пуговиц, предпочитая это спокойное ремесло разбою и контрабанде. [26] CAHJP, HM2/9893.11 (оригинал в ЦДIАУ,ф. 442, оп. 153, од. зб. 89, «По просьбе житомирских первой гильдии купцов бердичевских банкиров Гальпериных», 1844), арк. 1; CAHJP, НМ2/8924.5 (оригинал в ЦДIАУ, ф. 442, on. 1, од. зб. 1441, «О представлении сведений о лицах еврейской национальности не принявших православие и находившихся на государственной службе», 1833), арк. 7; Леванда В.О. Полный хронологический сборник законов и положений касающихся евреев, от уложения царя Алексея Михайловича до настоящего времени, от 1649–1873 г. СПБ. Типография К. В. Трубникова, 1874. С. 253–255; CAHJP, НМ2/9483.7 (оригинал в ЦДIАУ, ф. 442, оп. 150, од. зб. 182Ь, «О евреях, делающих в Житомире монету из низкопробного серебра», 1845), арк. 47–48 зв., 119–120.

Для Санкт-Петербурга Житомир служил плацдармом, на котором начальство экспериментировало с широкомасштабной еврейской реформой. К 30-м гг. центральная администрация закрыла все типографии черты оседлости, намереваясь воспрепятствовать изданию книг, которые она считала вредными — хасидского и каббалистического содержания. Разрешено было оставить только два издательских дома: в Вильне и в Житомире. Братья Шапиро, бывшие владельцы известной типографии в местечке Славута, предложили самую высокую цену на торгах и получили разрешение открыть свою типографию в Житомире, где и поселились. Их типография из 17-ти печатных станков, выпускавшая десятки тысяч книг в год, произвела на свет целое поколение еврейских и христианских печатников, работавших вместе под одной крышей, и за 30 лет превратилась в один из крупнейших издательских домов в Европе. [27] CAHJP, НМ2/8345.3 (оригинал в ДАЖО, ф. 396, on. 1, од. зб. 8, «Книга для записки и полноты рукописей поступающих к печатанию в Житомирскую еврейскую типографию», 1847), арк. 2–5. Житомирская типография субсидировала — по приказу сверху — открытие и содержание новых государственных школ для евреев, выделяя на это дело около 4350 серебряных рублей в год. [28] CAHJP, НМ2/7987.1 (оригинал в ЦДIАУ, ф. 707, оп. 87, од. зб. 1153, «О еврейской типографии, предназначенной к утверждению в Житомире», 1845), арк. 121–124, 191–199. Позже, в 1840 г. власти открыли в Житомире раввинскую семинарию, учебный центр, производивший казенных раввинов — лояльных, верноподданных, обмирщенных, русскоговорящих еврейских служителей, поставлявших статистические сведения о еврейских общинах властям и непосредственно подчиненных правительству. Эта семинария, хоть ее и не жаловали местные евреи, привлекла, однако, известных маскилов, представителей еврейского просвещения, таких как Яков Эйхенбаум и Авраам Бер Готлобер, в ряды своих преподавателей.