Джули Федор - Традиции чекистов от Ленина до Путина. Культ государственной безопасности

На эту якобы существующую информационную кампанию часто ссылаются, чтобы оправдать необходимость ужесточения контроля за СМИ. В таком ключе в январе 1999 года выступал Зданович, объявивший, что период «огульного очернения» органов государственной безопасности остался в прошлом и теперь средства массовой информации и творческая интеллигенция обязаны вносить свой вклад в восстановление доверия к ним, например посредством «разумного и верного» освещения в СМИ их деятельности [649] Здановин А. Спецслужбы и общество. .

Ельцинская речь 1997 года ознаменовала конец ломки исторической памяти, которая шла постепенно со времен Горбачева [650] Более ранней вехой в борьбе против возвращения Лубянки было возведение Соловецкого камня на площади в октябре 1990 года, первый шаг общества «Мемориал», сделанный после долгой и трудной борьбы с жестким сопротивлением со стороны руководства КГБ; Nikita Petrov. Memorial Historique de la creation et activites actuelle // Communisme, 1999, 192-193. Об исторической революции в отношении к советской истории во время правления Горбачева см.: R. W. Davis, Soviet history in the Gorbachev revolution. Houndmills and London: Macmillan, 1989. . Низвержение статуи Дзержинского стало символической кульминацией той исторической революции. Демонстранты отторгали не только советский режим, но и мифологию чекистской истории, о которой мы говорили в части I. [651] Пьедестал без статуи Дзержинского — олицетворение поля боя прошлого. В качестве символического протеста казаки воздвигли на пьедестале христианский крест в память о жертвах советского режима. Крест убрали и надпись «Прости нас, Феликс!» с пустого пьедестала стерли. Крест убирали и воздвигали снова много раз, пока в итоге не убрали сам пьедестал; см.: Крест на Дзержинском // Аргументы и факты. 1992. № 41. С. 4; Несут свой крест. В очередной раз // Красная звезда. 1992. 22 августа. № 192; Как снимали Феликса // Еженедельный журнал. 2002. 24 сентября. № 37; Иншаков С. И. Деградация // Дуэль. 1998. № 24. См. на сайте: www.duel.ru/199824/724_2_l

В последние лет десять, напротив, к исторической памяти взывали совсем для других целей. Во имя исцеления российской исторической памяти, например, действовали те, кто призывал восстановить памятник Дзержинскому на Лубянке. С их точки зрения, снос его был не восстановлением исторической памяти, а преступлением против нее. Этот аргумент в числе прочих выдвигал в 2002 году мэр Москвы Юрий Лужков, предлагая восстановить статую. По словам пресс-секретаря Лужкова, это предложение отражало убежденность мэра в том, что кончилось время уничтожать прошлое и настала пора «созидать и восстанавливать — храмы, церкви и нашу историю» [652] «Вместо "железного Феликса" Лубянку может украсить памятник Немцову, считают в мэрии» // Известия.Ру. 2002. 17 сентября. См. на сайте: www.izvestia.ru/news/news24830 . Журналист «Московского комсомольца» в 2002 году высказывал эту же мысль, проводя параллель между уничтожением статуи Дзержинского и разрушениями церквей и оплакивая низвержение монумента как проявление болезни нации, которую необходимо преодолеть: «Крушить символы прошлой эпохи — одна из самых дурных и устойчивых российских традиций» .

Апелляция к исторической памяти стала обычной стратегией, которая используется теперь в разнообразных чекистских исторических проектах [654] См., например: Евдокимов П. Русская правда генерала Леонова // Спецназ России, 5 апреля 2001. См. на сайте: www.specnaz. ru/archive/05_2001/6.htm. См. также: Витковский А. Разведчик // Парламентская газета. 2001.1 декабря. .

По сути, такая риторика есть присвоение главного девиза российского демократического движения, которое также призывало к восстановлению исторической памяти. Это ловкий и дерзкий ход, посредством которого чекисты стремятся предстать поборниками и хранителями исторической памяти. Между тем люди, ответственные за недолгое открытие архивов КГБ в начале 1990-х (этот акт, очевидно, был совершен с целью восстановления исторической памяти), обвиняются в том, что они разрушили наследие страны. Так, Бакатина в чекистской мемуарной литературе называют «Геростратом Лубянки» [655] Широкий. КГБ — ЦРУ. С. 249. , «сумасшедшим, как Герострат» [656] Крылов пишет о Бакатине, что «возможно, этот человек по праву заслужил свое место в мировой истории — где-то между Геростратом, Брутом и Иудой»; Крылов К. Момент истины // Спецназ России, 12 декабря 2002. См. на сайте: www.specnaz.ru/ gosudarstvo/105 . В этом любопытном перевоплощении период начала 1990-х с его призывами осудить и отвергнуть чекистскую историю стал именоваться «рецидивом большевистской нетерпимости» [657] Хаустов В., Не зачеркивать собственную историю // Тамбовская жизнь (Тамбов), 16 января 2002, на официальном сайте ФСБ. См. на сайте: www.fsb.ru/fsb/history/author/single.htmlid%3D 10318024® fsbPublication.html (доступно 30 ноября 2010) .

В новой интерпретации органы госбезопасности часто предстают в роли мучеников. Они не палачи Большого террора, а его жертвы. Например, в 1997 году глава УФСБ по Краснодарской области, говоря о Большом терроре, отметил: «Органы государственной безопасности не были инициаторами этих репрессий. Они выполняли чужую волю. Кроме того, более 20 тысяч чекистов разделили судьбу жертв сталинской тирании: в пропорциональном отношении мы фактически потеряли больше, чем любой другой слой нашего общества» [658] Воронцов Е. На страже безопасности Родины // Н. Т. Панчишкин [и др.] Кубанская ЧК, органы госбезопасности Кубани в документах и воспоминаниях. Краснодар: Советская Кубань, 1997. С. 6-7. См. также: Леонов Н. Политика — это служение Отечеству // Российская федерация сегодня, 7, 2005. См. на сайте: www.russia-today . ru/archive/2005/no_07/07_portrait.html .

Говорилось, что, с одной стороны, органы госбезопасности несоразмерно страдали от государства, которое действовало по модели, заложенной опричниной [659] Примаков Е. М. Очерки. С. 29. Ивана Грозного и достигшей своей кульминации в сталинских репрессиях, с другой — были оклеветаны и непоняты собственным народом, особенно во времена Горбачева [660] Подберезкин Л. И. Белая книга российских спецслужб. С. 37-38. .

Речь Ельцина, прозвучавшая в декабре 1997 года, стала важным поворотным пунктом в истории госбезопасности еще в одном смысле. Завершая часть своего выступления, Ельцин отметил, что сегодня в органах безопасности работают «истинные патриоты», и добавил: «Эти люди работают не за славу и награды, а — не побоюсь этого слова — за идею» . Тем самым Ельцин дал понять, что постсоветские органы безопасности — это не «нейтральный» государственный механизм, а, как и советские, преданы Идее. Иначе говоря, после недолгого периода неопределенности в российскую политическую жизнь и в сферу госбезопасности вернулась Идея. Представление о том, что в основе российской государственности лежит Идея, имеет давнюю историю. Так, например,