Николай Рыжков - Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?

В такой обстановке собирались 30 августа Президентский совет и Совет Федерации. У нас еще была надежда, что на этом заседании будут не только представители центральных властей, но и руководители республик, и кому-кому, как не им, знать истинное положение дел в экономике. Страна уже не могла работать в следующем году в существующих условиях «экономической игры», но еще и не готовилась к новым.

В душе мы надеялись на здравый смысл, на то, что перед опасностью развала экономики будет принято приемлемое для всех решение. Поэтому после встречи с Президентом, по поручению Правительства, Госплан СССР подготовил короткий проект документа на четырех страницах, где в сжатой форме оговаривались правила «экономической игры» на предстоящий год. Мы думали, что после обсуждения этот документ подпишут шестнадцать человек: Председатель Совета Министров СССР и его коллеги из пятнадцати республик.

30 августа в Кремле, в зале заседаний Верховного Совета СССР, собрались представители двух Советов при Президенте и многочисленные приглашенные. Совершенно неожиданно накануне поздно вечером из канцелярии Президента был разослан материал на 18 страницах для рассмотрения его на этом заседании. Подготовлен он был группой Шаталина и представлял некую выжимку из проекта «500 дней». Ни о каких предложениях о том, по каким правилам жить в будущем году, там и речи не было. Были лишь самые общие рассуждения о переходе на рыночные отношения, роли и месте союзных республик.

Стало совершенно ясно, что предпринята попытка увести совещание от земной конкретики, независимо от того, что произойдет со страной через несколько месяцев, привлечь на свою сторону союзные республики и при их поддержке перейти на «общесоюзное поле». Я часто себе задаю вопрос, ведал ли Шаталин о последствиях своих шагов. Думаю, он был просто использован более опытными политиками для достижения их целей. И какие бы у нас ни были отношения, но я должен сказать прямо: в разрушении государства он сыграл не последнюю роль. Не мучает ли его раскаяние?

Заседание проходило два дня. Один за другим на трибуну выходили ораторы и, как по мановению дирижерской палочки, говорили не о хлебе насущном, а противопоставляли 18 страниц предложениям Правительства. Одним из первых выступил Ельцин:

— Правительство Рыжкова должно немедленно уйти в отставку!

Не скрывал свою неприязнь к союзному Правительству и первый заместитель Председателя Совмина Украины В. Фокин. Более желчного и наглого выступления я и до сих пор не слышал от имени этой республики. Человек рвался к власти. За будущую похлебку он готов был на все. Руководство Украины уже не устраивал опытный премьер Виталий Андреевич Масол. Я его знал много лет: мы были одновременно директорами заводов, я — Уралмаша, он — Ново-Краматорского. И действительно, за борьбу с Центром Фокина отблагодарили: он заменил Масола на посту премьер-министра республики. Правда, эти же люди с треском его вышибли из державного кресла. А тогда он громил Центр как мог. Впрочем, не отставали и другие: и главы республик, и профсоюзные деятели, и некоторые депутаты. Началось генеральное наступление на Правительство СССР.

Не буду называть фамилию одного из руководителей среднеазиатской республики — он и поныне там управляет, и управляет особо… Поднимаемся утром вместе в лифте. По чисто восточному обычаю он рассыпается передо мной, высказывается в поддержку наших действий. Проходит два часа, и он с трибуны говорит совершенно противоположное. Как и остальные — громит. С горечью думал я в те минуты о грязи в политике. Я еще работал после этого совещания четыре месяца, но с тех пор он всегда обходил меня стороной. Нет необходимости перечислять всех выступающих. Эйфория суверенности лишала людей, на мой взгляд, способности здраво оценивать обстановку. Классическое «Шапками закидаем!» прямо-таки ощутимо присутствовало на том памятном заседании и в речах «республиканцев», и в речах «центристов». Даже официальные профсоюзы в лице их лидера Щербакова в стороне не остались: он тоже на Правительство достаточно грязи вылил. Любопытно, где этот профсоюзный лидер сейчас, когда цены мчатся вверх со скоростью ракеты, а народ, то есть члены профсоюзов, нищает?

Я выступал дважды. Первый раз пытался довести до сведения всех наши оценки положения дел в стране, говорил о грядущих днях. Это во многом перекликалось с моими тезисами на встрече с Президентом. В конце сказал то же, что и тогда:

— И независимо от того, какова мера вины Правительства в этом вопросе, сегодня главное заключается в том, чтобы объединить усилия для предотвращения нарастающего хаоса в стране. На второй день выступления стали еще жестче. Ночь помогла сгруппировать антиправительственные силы. Экономическое соглашение осталось в тени, мало кто о нем вспоминал. Под конец заседания меня выбросило опять на трибуну. На этот раз у меня не было заготовленных тезисов. Шла жестокая битва, и обращаться к разуму этих людей было равносильно гласу вопиющего в пустыне. Нервы были возбуждены до предела. Они не выдержали двухдневных садистских упражнений. Я бушевал на трибуне, гневно бросал обвинения политиканам, тащившим страну в пропасть.

— И если бы мы не несли ответственность перед народом, — в заключение сказал я, — мы бы ни одного дня не работали в такой обстановке. Только это останавливает нас.

Сошел я с трибуны как в тумане. Вместе с заместителями вышли с заседания. Все были подавлены, я тем более — переживал и за то, что не мог сдержаться. И все же у нас хватило сил и разума, чтобы сделать коллективный вывод: уходить сейчас нельзя. Это будет не только наше поражение. Надо бороться. Тем более что на заседании Горбачев все же предложил Силаеву не направлять на рассмотрение Верховного Совета России программу «500 дней», а Правительство Союза, в свою очередь, должно придержать собственную программу. На том и разошлись. То, ради чего собирались — экономическое соглашение на 1991 год, — ушло в тень, забылось. Его все же подписали, но много позже, с огромным для дела опозданием, когда я уже лежал в больнице…

1 сентября я подписал проект правительственной Программы и дал указание не отправлять его в Верховный Совет. Я выполнял договоренность. Но каково же было мое удивление, когда через два дня я узнал, что Программа «500 дней» роздана депутатам парламента России и начато ее обсуждение! То ли Силаев элементарно обманул нас, нарушил данное им самим слово, то ли с ним не посчитались.

Но факт оставался фактом: компромисса не получилось. 3 сентября раздали, 10-го уже обсудили. Всего семь дней на изучение документа, на его обсуждение, а в нем ни много ни мало 286 страниц. Серьезен ли срок, когда речь идет о «судьбоносном» решении?..