Тихон Семушкин - Чукотка

Стирая ладонью влагу со стекла, он пристально смотрит на танцующие пары.

- И Татьяны нашей что-то не видно. А тоже любит потанцевать!

Оторвавшись от стекла, Николай Павлович говорит мне:

- Вы знаете, впервые встречаю такую естественницу. Фокстрот больше к лицу словесникам.

- Ну, Николай Павлович, вероятно, это у вас только, на Сахалине! В центральной полосе не только естественники, но и математики все танцуют!

- И независимо от возраста?

- Да.

- А на Чукотке?

- На Чукотке - как в Москве.

Николай Павлович улыбнулся и, помолчав немного, сказал:

- И, знаете, ей идет танцевать. Хотя и невысока, но... что называется: не ладно скроена, да крепко сшита.

Поправив на себе бинокль и "лейку", Николай Павлович вздохнул и предложил спуститься к нему в каюту, сыграть партию в шахматы.

Высоко на мачте мерцает свет. Осторожно шагая, мы пробираемся к каютам. Около кормы стоит человек, свесив голову через фальшборт. Подойдя ближе, мы узнаем нашу естественницу Татьяну Николаевну Вдовину.

- Что вы здесь стоите? Уж не морская ли болезнь при абсолютном штиле? - спросил Николай Павлович.

- Ужасно досадно! - порывисто выпрямившись, проговорила она. - Так хочется посмотреть берег! Ведь несколько лет тому назад я прошла вдоль него пешком. Сколько неизгладимых впечатлений! Как сейчас помню: под конец пути меня довез на нарте малюсенький такой мальчонок Таграй.

Она помолчала немного.

- И вот теперь до того хочется взглянуть на эти места, что словами и не передать! Родными кажутся они мне. А туман все затянул.

- Позвольте, позвольте, дорогая Татьяна Николаевна! - сказал учитель. - Насколько я понимаю в географии, вы по этому борту своих родных мест не увидите даже в ясный солнечный день. По крайней мере не раньше светопреставления.

- Как? - удивленно спросила Татьяна Николаевна, и вдруг, звонко расхохотавшись, она сказала: - Правильно, правильно, Николай Павлович! По эту сторону - американский берег. Я ошиблась.

- Вот тебе и бывалый человек! А я-то еще с Владивостока преклонялся перед вашим авторитетом, - шутливо заметил Николай Павлович. - Впрочем, вы же не географ! Вам простительно.

- Давайте перейдем на левый борт. Кажется, туман начинает рассеиваться, - предложила Татьяна Николаевна.

Учительница Татьяна Николаевна Вдовина только в этом году окончила Ленинградский пединститут имени Герцена. Она возвращалась в чукотскую школу, где пять лет тому назад, еще до института, впервые начала свою трудовую жизнь.

Тогда, восемнадцатилетней девушкой, ее направила в чукотскую школу комсомольская организация. В то время она мечтала совсем о другом. Но, проработав среди чукчей два года, искренне полюбила этот народ и больше не жалела, что попала на Север. Теперь Татьяна Николаевна, получив высшее образование, сама стремилась сюда.

Одетая в замшевый шлем и темно-коричневое кожаное пальто, Татьяна Николаевна по внешнему, несколько боевому виду скорей напоминала летчицу, чем учительницу. В серьезных карих глазах ее проскальзывало не то добродушие, не то насмешливость.

Спотыкаясь о доски, сложенные на палубе, мы пробираемся к левому борту.

- Татьяна Николаевна, неужели вы едете сюда как домой? - спросил Николай Павлович.

- А вы думаете - как в ссылку? - иронически сказала она. - Правда, герценовцев с распростертыми объятиями принимают даже в лучших столичных школах. А меня вот тянет сюда. Могу совершенно чистосердечно заявить: еду как к родным.

- А я, знаете, Татьяна Николаевна, как погляжу на эту слякоть, так под ложечкой что-то гложет. И это несмотря на то, что я сам прожил долго в таких условиях.

Татьяна Николаевна стояла задумавшись и, казалось, не слушала Николая Павловича.

Она вспомнила свой первый приезд на Чукотку и мечтательно проговорила:

- Когда в тридцатом году я уезжала отсюда в институт, каких замечательных ребят я оставила здесь! Хороших, способных, благодарных. И вот теперь очень хочется поскорей увидеть их. Выросли ведь они!

За время пребывания в институте Татьяна Николаевна поддерживала со своими учениками связь. Эта связь выражалась в переписке коротенькими радиограммами. Один раз в год, в период навигации, она посылала им толстенные письма. Она даже ухитрялась отрывать от своей стипендии немного денег на книги, цветные карандаши и отправляла им посылки.

В последней посылке был подарок и сказочнику - старику Тнаыргыну: набор хороших напильников, которые так необходимы для обработки моржовой кости. Татьяна Николаевна лучше заведующего факторией знала, какие напильники чукчи любят.

Ученики в долгу не оставались и тоже писали ей с далекой Чукотки в неведомый Ленинград. Каждый год они посылали ей торбаза с чудесной вышивкой. По этим замечательным торбазам студентку Таню Вдовину знал весь институт.

Письма хранились как драгоценные реликвии, и даже теперь все четыре письма лежали в кармане Татьяны Николаевны.

Вынув одно из них, она развернула его и подала Николаю Павловичу.

- Почитайте! - сказала она.

Николай Павлович прочел:

"Здравствуй, Таня-кай!

Шлем тебе горячий привет. Посылку мы получили и очень благодарны. Осенью, по получении посылки, сразу послали телеграмму, но, как видно из вашего письма, она застряла где-то в сопках. Жизнь на Чукотке не та уже, что была. Другая. Прибыли настоящие киномеханики. Почти каждый день показывают хорошие картины. В бухте Провидения идет подготовка к строительству морского порта.

Говорят, это будет наш большой город. В марте была райконференция. Заслушали отчет секретаря райкома комсомола тов. Ухсимы. Из Чаплина эскимоску помните? Очень много комсомольцев высказывались. Одного инструктора райкома, тов. Каляу, уволили с работы. Оценили его практическую работу слабой. Прорабатывали историю партии по учебникам. На далекой Чукотке слышны громкие голоса Союза Советских Социалистических Республик. В страницах газеты "Советский Уэлен" читаем свежие новости. Пишем туда свои стихи, и их печатают по-печатному..."

Письмо было длинное. В нем были описаны все события школы и всего района. В конце значились подписи учеников VI класса: Таграй, Ктуге, Тает-Хема, Локе, Рультуге, Каргынто и многих-многих других.

Николай Павлович долго читал, и Татьяна Николаевна следила за выражением его лица и думала: так ли на него действует это письмо, как на нее?

Свернув письмо, Николай Павлович отдал его.

- А почему они называют вас Таня-кай?

Татьяна Николаевна улыбнулась и сказала:

- Прозвали так. По-чукотски значит: маленькая Таня.

- Это чудесно! Таня-кай, Таня-кай! Ах, как замечательно! - восхищался Николай Павлович.

- Вот телеграмма. Ее я получила совсем недавно.

"Очень обрадовались, что опять возвращаетесь тчк Привезите книжку "Великий план" тчк. Тнаыргын просил привезти ему особенную трубку".