Валерий Флёров - «Города» и «замки» Хазарского каганата. Археологическая реальность

С сожалением отмечу, что в работах археологов ссылки на исследования городов Ирана, Византии, Халифата редки до удивления. Исключения составляют исследователи хазарского пограничья — Крыма, значительно реже — Дагестана. Сложившуюся ситуацию можно назвать хазароцентризмом, а было бы продуктивно посмотреть на Хазарию со стен восточных городов .

2. Об общей теории и методологии изучения города. Я не намеревался затрагивать эту бездонную проблему. Толчком послужило введение О. Г. Большакова к своей книге, из которого придётся сделать большую выписку: «Автор настоящей работы предложил вместе с В. А. Якобсоном определять город как населённый пункт, основной функцией которого является концентрация и перераспределение прибавочного продукта . Преимущество этого определения перед остальными состоит в том, что оно основывается на важнейшем понятии марксистской политэкономии, определяющем характер социально-экономических отношений всех классовых обществ, а следовательно, и всех сторон жизни города. В понятие „концентрация прибавочного продукта“ входит сбор налогов, получение земельной ренты и излишка продукта, образующегося вследствие неэквивалентности товарообмена между городом и деревней…» (Большаков О. Г. 2001. С. 10). Да, вероятно, город можно рассматривать как центр сосредоточения прибавочного продукта и последующего его перераспределения. О. Г. Большаков не декларирует политэкономическую категорию К. Маркса, но в полной мере использует в своей книге [32]. Квинтэссенция концепции О. Г. Большакова: «…все характерные проявления цивилизации (как бы разнообразно ни трактовалось это понятие) рождены появлением прибавочного продукта, концентрацией и трансформацией которого занимается город» (Там же. С. 11). С этим можно спорить по ряду положений (в частности, о том, что прибавочный продукт производил и сам город, а этот же продукт концентрировался не только в городе, но и в руках крупных землевладельцев и скотоводов), но нас интересует другое. Приложим ли данный подход к большим поселениям Хазарского каганата? Ответ содержится в примечании автора на с. 10: «Это определение [города. — В.Ф.] исключает возможность называть городами крупные укрепленные поселения доклассовых обществ, в которых ещё отсутствовало отчуждение прибавочного продукта» (С. 10). Круг замкнулся. Мы возвращаемся к вопросу о формационной ступени хазарского общества . Данных о собственности на землю и скот у нас нет, но при раскопках городищ с каменными и кирпичными крепостями не обнаружено что-либо, свидетельствовавшее о выделении слоя феодалов или иного слоя крупных собственников. Земельная рента? Сбор налогов или всё-таки полюдье? О невыделенности ремесла сказано выше. То, что можно было бы назвать «прибавочным продуктом», могло собираться лишь эпизодически для постройки этих же крепостей, но не как замков феодалов, а как необходимых всему населению пунктов обороны, прежде всего в междоусобной борьбе.

Делать какое-либо определённое заключение о хазарском обществе не берусь. Вспомним, что М. И. Артамонов определял его как «примитивное феодальное образование». Характерно, что богатство верхушки более состояло из драгоценностей, чем из звонкой монеты. Стратификация хазарского общества по данным археологии мало выразительна (об этом я писал: Флёров B. C. 1990,1993, 1995). Я не разделяю взгляды исследователей, которые на основе находки сабли в катакомбе относят погребённого к особому слою воинов. Вряд ли социальная граница между погребёнными с саблей и без неё была устойчивой, а главное, закреплялась нормами права.

О. Г. Большаков продолжает: «Предлагаемое определение снимает также старый спор о примате политико-административного или торгово-ремесленного начала в городе: оба они, будучи соотнесены с такими важными понятиями политической экономии, как прибавочный продукт, предстают двумя сторонами неразделимого диалектического единства».

Основанных хазарами городов археология, как я пытался показать, в каганате не обнаруживает.

Этот мой основной вывод заставляет вернуться к построениям С. А. Плетнёвой в уже упоминавшейся книге, в которой она в обобщённом виде изложила свою теорию «от кочевий к городам» в приложении ко всем каганатам, не только к Хазарскому (Плетнёва С. А. 1982). Оставляя за скобками важные особенности каждого из них, она писала: «Все явления экономической, этнической, культурной жизни кочевых объединений связываются в прочные цепочки, или социально экономические модели» (С. 146). Третья модель, помимо прочих, характеризуется ею следующими признаками: третья стадия кочевания, феодализм, города. Приходится отметить противоречивость объединения в одну модель третьей стадии кочевания и городов. Вероятно, по этой причине С. А. Плетнёва вводит и многократно использует в книге термин «степные города». Расшифровка содержания термина не предложена, но по контексту можно догадываться, что подразумевается некий специфический тип города, создаваемый в кочевой среде. Непосредственно в Хазарском каганате таких пока не обнаружено. Явно понимая это, Плетнёва применила и иной термин «поселение городского типа» (С. 100). Поскольку речь шла о Дагестане, подразумеваются Семендер и Беленждер? Археология их не выявила, об их типе можно только гадать.

Что касается Дона и Нижней Волги, то, по С. А. Плетнёвой, здесь «помимо неукреплённых поселений и замков… было несколько более или менее крупных городов. Мои курсивные выделения неслучайны, так как названы только два пункта. Из крупных — ненайденный Итиль, „выросший из ставки кагана и во всё время жизни этого государства [Хазарского каганата] остававшийся зимовищем хазарской знати, продолжавшей кочевать в течение семи месяцев в году“» (С. 102, 103). Характеристика противоречива. Я понимаю её как большое поселение, так и не ставшее городом.

Облик Итиля реконструировать не удалось, да и свою попытку я предпринял с одной целью: выяснить, возможна ли убедительная реконструкция в принципе. О каком-либо облике социально-экономической структуры Итиля до раскопок судить вообще опрометчиво. Соотношение в Итиле занятых сельским хозяйством, ремеслом и непроизводящих групп населения (администрация, служители религий, «гвардия», торговцы и пр.) неизвестно.

Из «менее крупных» назван только «город Саркел», с уточнением «не очень большой город» (С. 102). Впоследствии сама С. А. Плетнёва отказалась от определения «город», выдвинув на первое место функцию «караван-сарая». Такие колебания симптоматичны. О неубедительности версии «караван-сарая» уже говорилось, хотя Саркел, как любая другая крепость, мог давать убежище и ночлег купцам и иным путешествующим.