Жан-Пьер Шаброль - Пушка Братство

Мама так ласково встретила Марту, что y меня закралось подозрение, уж не оказывала ли ей наша смуглянка во время осады кое-какие услуги, о которых я и не подозревал. Даже Бижу сразу признал Марту и приветствовал ee на свои лад -- все тыкался и тыкался своими атласными губами ей в шею, в yxo.

Марту уложили в постель Предка. Среди ночи она дважды вставала, высовывалась из окошка и подолгу смот

рела в сторону Бельвиля. Все тянула мордашку к Парижу, словно бы принюхивалась к той точке горизонта, где лежала столица. Она напомнила мне вашего прежнего пса, славного нашего Тнберa, который за несколько часов до первых раскатов грома срывался с цепи и вышибал дверь кухни, влетал в дом прятаться под кровать, хотя на небе не было еще ни облачка и даже старые крестьяне не ждали грозы.

-- Слушай, Флоран, надо быстрее домой возвращаться!

-- Куда это "домой"?

-- B Бельвиль.

Понедельник, 20 марта 1871 года.

Коммуна!

Баррикада горделиво перерезает бельвильскую ГранРю, она тянется от арки до улицы Ренар. Тупик служит ей кулисами. Впереди ров. Позади амбразурa со своей батареей -- пушкой "Братство".

Вот для начала краткое изложение событий, происшедших во время нашего путешествия в Рони, во время нашего "свадебного путешествия", как с лукавым подмигиванием выразился Предок, прежде чем ввести меня в курс дела:

-- B жизни не угадаешь, кто помог нам воздвигнуть в тупике баррикаду. Бальфис и Диссанвье! Так-то, сынок! Мясник и аптекарь. И это -- самое существенное. Чего не смогли сделать ни вторжение врага, ни осада -- я имею в виду объединение мелкой буржуазии с пролетариатом,-- сделало, и весьма успешно сделало, это Собрание глупых провинциальных дворянчиков. Уж надо до такой нелепости дойти -- заседать в Версале! Лишить Париж звания столицы!* Тут-то аптекарь и не выдержал -- гордыня заговорила. Сразу же бросился выворачивать из мостовой булыжники, и, уж конечно, красотка госпожа Диссанвье не стала его удерживать. Бальфис, тот пришел к нам из менее романтических соображений -- просто мясник испугался, что, ежели Париж перестал быть Парижем, дела пойдут хуже... A там, в Версале, тоже произошло объединение: легитимисты*, орлеанисты, бонапартисты... Никак они не могут договориться о том, кого выдвинуть в монархи, но зато все дружно ополчились против нас вслед за господином Тьером.

Каждое слово, каждый акм этого Собрания, перенесшего свои заседания из Бордо в Версаль из cmpaxa перед Парижем, били no смолице, как пощечина. Когда Гамбеммa, депумамы Эльзаса и Ломарингии и шесмь избранников naрижских предмесмий, в том числе Малон, Ранк*, Рошфор, Тридон* и Пиа, подали в oмсмавку в знак npomecma, дворянчики проводили ux криками: tСкамермъю дорога!* Когда 8 марма Викмоp Гюго высмупил в защиму Гарибалъди, его чумь ли не освисмали, виконм де Лоржериль, помещик, завопил: "Собрание не желаем слушамъ Викмоpa Гюго, помому что он говорим не no-французски!" Авмоp *Возмездия" може подал в oмсмавку.

Собрание в Версале -- это Париж без правительства, Париж без муниципалитета.

Мадемуазель Орени, портниха от Фошеров, господин Клартмитье -- магазин "Нувоте", Cepрон, хозяин лесопилки, и болышшство лавочников Бельвиля находятся по нашу сторону баррикады.

После 13 марма все векселя, выданные с 13 авгусма no 13 ноября, должны были быть оплачены с проценмами в течение семи месяцев. Семь месяцев, в течение коморых все дела были прекращены, дисконм невозможен, a банк еще не омкрыл своих омделений. A mym еще поисмине смрашная проблема -- квармирная плама. Tpucma мысяч рабочих, ремесленников, надомников, мелких фабриканмов и морговцев, израсходовавших во время осады последние омложенные на черный день гроши и еще ничего не зарабамывавших, очумились во власми домохозяев и мем самым на грани полного разорения. За чемыре дня, с 13 no 17 марма, было предсмавлено ко взысканию cmo пямъдесям мысяч векселей. После чего Собрание в Бордо омложило свои заседания do 23-го, дабы возобновимь свою "рабому" в Версале, "не oпасаясь уличных мямежей", как обещал им, пожалуй, несколъко oпромемчиво,господин Тьер.

Наша баррикада -- yx, какая грозная! На углу улиц Пиа и Ребваль целых три баррикады, и тоже с пушкой. Остальные еще достраивают -- это на улицах Клавель, Map, Ла-Виллет, на перекрестке улиц Дюпре, Лила и Буа, в начале улиц Криме, Солитер и Фэт,-- тут возводят целый плацдарм с чудовищно огромной баррикадой. Ниже мощное заграждение перерезает Бельвильский буль

вар при входе в предместье Тампль. B домах, с лавчонок до чердаков, ни души -- все высыпали на улицу, на перекрестках народ кишмя кишит -настоящий улей. Повсюду смеются, поют, a на заре что-то загромыхало.

Выстраиваясь цепью на мостовой, опрокидывая экипажи, катя пушки, громоздя тюфяки, люди обмениваются новостями, передают друг другу приказы, полученные от пеших или конных гонцов Центрального комитета Национальной гвардии.

-- Министр внутренних дел Пикар перепугался,-- толкует слушателям Гифес.-- Вызвал к себе Курти и стал ему угрожать: "Члены Центрального комитета рискуют своей головой!* A тот бедолага совсем перепугался и чуть ли не обещал отдать пушки -- Комитет, понятно, лишил его полномочий.

Бельвиль узнал, что пруссаки вернули генералу Винуа двенадцать тысяч винтовок системы "шаспо".

-- Подумайте только, "шаспо"! -- бесится Пливар, злобно пиная ногой свое старенькое кремневое ружье.

Правимельсмво омослало в провинцию двесми двадцамь мысяч обезоруженных, согласие капимуляции, человек -- мобitлей и подлежащих демобилизации, заменив ux солдамами. из Луарской и Северной армий.

Винуа закрыл шесть республиканских газет, в том числе "Кри дю Пепль", "Mo д'Ордр", "Пэр Дюшен* и "Ванжер". Тираж их достигал двухсот тысяч экземпляров.

На заре в субботу 18 марта шел мелкий ледяной дождик. Охраняющих орудия Бельвиля в артиллерийском парке Бютт-Шомона было всего тридцать. Тридцать продрогших, сломленных усталостью, полусонных. И вдруг они увидели, что со всех сторон окружены солдатами с примкнутыми штыками, сотнями солдат. Капитан крикнул:

-- Мне приказано стрелять в тех, кто окажет сопротивление!

Среди них было шестеро стрелков Мильерского батальона, шестеро с улицы Пиа, шестеро с улицы Рампоно и лучшие люди из Дозорного: Янек, Фалль, Феррье, Чесно

ков, Матирас, Бастико и еще несколько человек. Всего тридцать. И они подняли руки.

Пушка "Братство" была первой из захваченных войсками генерала Винуа. A эти тридцатъ стояли, подняв руки, и смотрели.

Я снова устроился в кресле мэрии XX округа. Всю ночь приводил в порядок поступавшив со всех сторон сведения и донесения. Одним из первых пряказов, отданных командирами батальонов, был: "3ахватывать гонцов!* С утра начались aресты конных вестовых. Эти посланцы, утоляя жажду, равнодушно или насмешливо смотрели, как копаются в их бумагах.