Франс Гампл - Создатели Империи

Невероятный политический взлет нового Цезаря (всего за несколько месяцев!) объясняется не только тем, что он с удивительной ловкостью использовал напряженные отношения между Антонием и сенатом. Речь шла о наместничестве в провинции Цизальпинская [14] Цизальпинская — находящаяся к югу от Альп. (Прим. ред.). Галлия, которой управлял республиканец Децим Брут. По решению народного собрания провинция была отдана Антонию. «Мальчишка» в эти тревожные месяцы по собственному почину с помощью огромных денежных сумм и обещаний набрал незаконную армию, состоявшую главным образом из ветеранов диктатора, и без зазрения совести при посредничестве Цицерона предоставил ее в распоряжение сената для поддержки Брута против старого соратника Цезаря, консула Антония. Для реализации своих дальнейших планов он нуждался в законности присвоенного себе главнокомандования: смелый авантюрист еще в начале января 43 г. до н. э. был принят в ряды сенаторов с привилегией голосовать в первом списке, как будто он уже был консулом. Он получил пропреторскую власть и вместе с двумя консулами в 43 г. до н. э. возглавил командование войсками против цезарианца Антония. Мутинская война (Модена) закончилась победой этого союза, и юный Цезарь после смерти обоих консулов унаследовал их войска и с сильными козырями начал большую игру, ставкой которой была власть.

Союз вскоре распался из-за внутренних противоречий: было слишком наивно хотеть использовать дерзкого «мальчишку», который сразу же без обиняков заявил, что хочет занять почетные должности своего отца в качестве подручного определенных сенаторских кругов. У него никогда не было благоговения перед высшими носителями государственной власти, он использовал их для своих политических целей. Когда сенат отклонил требования делегации его армии, он, как грубый шантажист, двинулся со своими легионами на Рим — его якобы принудили к этому солдаты — и под ультимативным давлением легионеров народное собрание выбрало еще не достигшего двадцати лет юнца самым молодым консулом (такого еще не бывало в римской истории). Теперь он стал хозяином в Риме, с государственно-правовой точки зрения, и распоряжался государственной казной, из которой изъял деньги для своих солдат, обещанные им за победу, а также денежные суммы, завещанные народу диктатором. Серебряные динарии, которые отныне чеканились, прославляли божественного Цезаря и отчаянного юношу как «сына божественного Юлия». Теперь молодой консул по рангу не уступал Антонию и был достаточно сильным, чтобы отказаться от всех прежних тактических уловок. Одной из первых мер было учреждение особой судебной палаты, и убийц приговорили к изгнанию и конфискации имущества. Это входило в программу сведения счетов. Сенат, возлагавший надежды на Брута и Кассия, которые незаконно захватили в свои руки войска на эллинистическом Востоке и набрали новую армию, задним числом легализовал их действия. Назревали столкновения между республиканцами и цезарианцами. Теперь объединившиеся войска цезарианцев были способны осуществить «месть», однако Антоний, отошедший после проигранного сражения у Мутины в направлении Альп к галльской Нарбоннской провинции (Прованс), все еще оставался сильнее в военном отношении.

И вот произошло то, что уже давно намечалось. Октавиан с одиннадцатью легионами выступил на север, а немного позже стало известно о его встрече недалеко от Бононии (Болонья) с бывшими боевыми товарищами диктатора, Антонием и Лепидом. Там готовые к борьбе командиры провинций сглаживали противоречия с молодым консулом. Они, как триумвиры, хотели на пять лет отменить конституцию. Лепид должен был с тремя легионами угрожать Риму и Италии, тогда как Октавиан и Антоний намеревались вести борьбу против Кассия и Брута. Сфера власти западных провинций была разделена следующим образом: Антонию подчинялись важнейшие провинции — Цизальпинская Галлия и завоеванная диктатором Галлия, Лепиду — Южная Галлия и Испания, а новому Цезарю — Африка, Сицилия, Сардиния и Корсика, т. е. области операций Секста Помпея, которые еще не были полностью оккупированы. Заранее было обговорено консульство на следующий год, но Октавиан должен был сложить обязанности консула до истечения 43 г. до н. э.

Чтобы укрепить этот политический альянс семейным союзом — легионеры, наученные горьким опытом, придавали этому большое значение, — молодой Цезарь обручился с падчерицей Антония. Каждый из трех новых диктаторов прекрасно понимал, что не все сенаторы безропотно воспримут это насилие над государством, особенно если дело дойдет до крупного сражения на Востоке с убийцами Цезаря. Правда, легализация государственного переворота не представляла собой никакой проблемы. Октавиан уже имел опыт в таких делах. Легионы снова двинулись на Рим, и 27 ноября 43 г. до н. э. народное собрание приняло закон, по которому преобразование государства поручалось триумвирам (так теперь звучало звание правителей). Отныне в Риме установилась военная диктатура, хотя формально это чрезвычайное положение предполагалось на пять лет. Но гораздо труднее было оплатить расходы на ведение войны и разделаться с внутри-италийской и римской оппозицией. Для этого имелся всем известный пример Суллы: организованное массовое уничтожение в форме проскрипций [15] Проскрипции — в Древнем Риме — списки, в которые вносились лица, объявленные вне закона, лишенные соответственно всех прав и имущества. (Прим. ред.). , объявление вне закона настоящих или предполагаемых противников и даже политически нейтральных, чтобы унаследовать их состояние, так как проскрибированные теряли и собственность и жизнь. Никогда в отнюдь не миролюбивой истории этого века так не свирепствовало неприкрытое насилие, как в эти месяцы. Тот, кто хотел спастись, бежал к противникам цезарианцев. Цицерон, который совсем недавно говорил в сенате о молодом Цезаре как о юноше, ниспосланном богами для спасения государства, слишком долго раздумывал и пал жертвой мести Антония. Вероятно, многие с грустью вспомнили о великодушии Цезаря, увидев голову и руки этого великого римлянина, выставленные на всеобщее обозрение на ораторской трибуне на Форуме. Одержимый жаждой власти юноша в эти полные ужаса месяцы осквернил имя «отца». Он вместе со своими сообщниками консулами стал убийцей и грабителем римских сенаторов и всадников; называли 300 пострадавших сенаторов и 2000 всадников. На совести диктаторов был кровавый счет: они получили многомиллионные суммы и кладбищенскую тишину в Риме и Италии. Все это было им необходимо для ведения военных действий на Востоке.

В двух сражениях у Филипп (Фракия) в 42 г. до н. э. нашел смерть способнейший полководец республиканцев Кассий, а чуть позже и Брут, а сенатская аристократия потеряла почти столько же своих представителей, как в неравной гражданской войне. Антоний же вышел из этих сражений с воинской славой победителя, тогда как новый Цезарь в первом сражении, заболев, бежал из своей палатки полководца, а во втором отличился очень мало. Правда, он в совершенстве владел политическими и психологическими методами ведения войны, но в важнейших битвах за него сражались другие, и именно они пожинали лавры победителей. Этого двадцатилетнего молодого человека стыдились и не уважали, как ни одного цезарианца. Марк Антоний, который всегда смело и резко критиковал благородное поведение Цезаря, наслаждался жизнью отнюдь не как нежный юноша. Бережно накрыл он своим плащом мертвого Брута, а Октавиан приказал отделить его голову от туловища и бросить ее как жертвоприношение к ногам статуи диктатора в Риме. Его считали способным на все. Рассказывают, что одному военнопленному и его сыну, умолявшим о пощаде, он приказал тянуть жребий или разыграть в кости, кому будет подарена жизнь. Когда попавший в его руки после Филипп сенатор просил хотя бы о достойных похоронах, он с непревзойденным цинизмом ответил, что об этом позаботятся птицы. Современники и потомки не сообщают ни о едином жесте сочувствия или великодушия этого «мучителя» тех кровавых лет; «милость к побежденным» была для него вопросом политического расчета, который должен был политически же и окупиться, а милосердие и всепрощающая снисходительность «отца», бывшие выражением человеческого благородства, казались ему ошибочными, что, по его мнению, доказали Мартовские иды. В первые годы после Филипп он творил ужасные вещи, а Вергилий из-за своей политической близорукости даже об этом не упоминает. Тень позорного прошлого новый Цезарь преодолел только спустя десятилетия. Когда республиканцы были поставлены перед трагической необходимостью выбирать из двух зол меньшее, Антония или Цезаря, многие сделали свой выбор не в пользу наследника диктатора.