Дэвид Схиммельпеннинк ван дер Ойе - Навстречу Восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией

К великому разочарованию юноши, когда он попал в армию, война фактически закончилась. Вместо боевых действий его ожидала череда томительных будней в резервном пехотном полку. Скука гарнизонной жизни раздражала Николая Михайловича. Он испытывал отвращение к традиционным развлечениям своих соратников — бездельников, пьяниц и картежников, как он характеризовал их в письме своей матери, и находил удовлетворение в таких уединенных занятиях, как охота или чтение книг о путешествиях по Африке {71} . Эти рассказы, которые объединяли увлекательные приключения и борьбу с природными стихиями, необыкновенно привлекали склонного к размышлениям, романтично настроенного молодого человека. Пржевальский понимал, что у младшего офицера русской армии было мало шансов присоединиться к экспедиции в африканские джунгли. Но у царя недавно появились собственные неизведанные территории — земли вдоль рек Амур и Уссури, переданные Китаем в 1858 и 1860 гг.

В 1860 г. Пржевальский подал официальное прошение о переводе в новые области Сибири. Его командир был возмущен такой смелостью и посадил его под арест на три дня. Через год Пржевальскому все же удалось вырваться на свободу, сдав вступительные экзамены в Николаевскую академию Генерального штаба в Петербурге. Среди преподаваемых там дисциплин были география, топография и естественные науки — полезная программа для будущего путешественника-исследователя.

В академии Пржевальский совершил по молодости неосмотрительный с политической точки зрения поступок, подписав вместе с большинством своих однокашников петицию против назначения реакционного редактора армейского журнала «Военный сборник» [10]. Вообще же Пржевальский зарекомендовал себя очень хорошим студентом. Его диссертация о Приамурье привлекла внимание Русского географического общества, и через несколько лет он убедил и своих военных начальников, и вице-президента общества Петра Петровича Семенова (впоследствии Семенова-Тян-Шанского) дать ему разрешение на произведение полной топографической съемки новых владений империи у Тихого океана.

С июня 1867-го и до весны 1869 г. поручик Пржевальский, которого сопровождали два человека и охотничья собака, составил карту местности, по площади превышающей Великобританию. Эта экспедиция подтвердила несомненный талант Пржевальского как исследователя, и после ее успешного завершения он получил звание штабс-капитана и серебряную медаль Русского географического общества {72} . Для самого Николая Михайловича это путешествие было не более чем генеральной репетицией. По-настоящему он интересовался огромной, неизведанной территорией, отделявшей азиатскую часть России от более населенной территории — восточной половины Китайской империи.

В 1870 г. Внутренняя Азия — территория, на которой находились Синьцзян, Монголия и Тибет, — на европейских картах представляла собой в значительной степени «неизвестную землю» [11]. Мало кому из обитателей Запада удавалось добраться до Тибета в предшествующие двести лет, а вскоре после путешествия французских священников-лазаристов Пока и Габе в 1846 г. гималайская теократия наложила запрет на любые иностранные контакты {73} . Синьцзян и Монголия были изведаны еще меньше, и, по-видимому, побывавший там в XIII в. Марко Поло был единственным европейцем, которому довелось увидеть значительную часть этих земель. Как сказал один ученый, в то время о Внутренней Азии «было известно еще меньше, чем о самых отдаленных уголках Африки» {74} .

«Западные районы» — как Внутреннюю Азию называли китайцы — только недавно были присоединены к Срединному царству. Трем великим китайским императорам Цинской династии — Канси, Юнчжену, Цяньлуну — потребовалось больше полувека, чтобы покорить эту территорию. Цель наконец-то была достигнута в 1759 г. Но власть Пекина не была прочной, а в первой половине XIX столетия она стала дальше ослабевать. Разрушительная Опиумная война с Великобританией в начале 1840-х гг. и восстание тайпинов, вспыхнувшее в последующее десятилетие, были явными показателями того, что Маньчжурская династия подошла к своему неизбежному закату. Тем временем крупное восстание различных мусульманских народов, которые к 1860-м гг. наводнили большую часть Синьцзяна и Южной Монголии, еще более ослабило императорскую власть в Западных районах. Петербург не был сторонним наблюдателем бедствий Срединного царства. Неудачи России в Европе во время Крымской войны и пошатнувшаяся власть Маньчжурской династии раззадорили царский аппетит. Россия была готова захватить любые кусочки земли на Востоке, и к 1860 г. ей удалось аннексировать регионы Амура и Уссури на Тихоокеанском побережье.

Существовала еще одна причина, по которой царское правительство интересовалось западными окраинами Китая: на эти годы пришелся разгар Большой игры — соперничества между Великобританией и Россией в Азии {75} . Большая игра совпала с важным нововведением в военной разведке {76} . Это изменение явилось результатом эволюции российского военного мышления, начавшейся во времена Наполеоновских войн. До Отечественной войны 1812 г. информацию о враге доставляли в основном отдельные агенты. Теперь благодаря возросшему интересу к применению научных принципов ведения войны стратеги осознали, что тщательное изучение топографических и других географических данных является жизненно важным компонентом подготовки к боевым действиям. Наиболее активным сторонником нового подхода к разведке был профессор Николаевской академии Генерального штаба Дмитрий Алексеевич Милютин. Ставший впоследствии ведущей фигурой Великих реформ Александра II, Милютин был педагогом-новатором, который серьезно интересовался географией и стратегической разведкой {77} .

В 1845 г. в Петербурге было основано Императорское Русское географическое общество {78} . Его члены выступали за систематическое применение научных принципов к изучению земель и их обитателей. Как подчеркивал П.П. Семенов-Тян-Шанский, вице-президент общества в течение многих лет, предметом новоучрежденного общества была не просто география, a Erdkunde (наука о земле) — дисциплина, которую пропагандировал немецкий ученый начала XIX в. Карл Риттер. Erdkunde было гораздо более широким понятием, чем география, включавшим в себя топографию, климатологию и другие аспекты физической географии в сочетании с этнографией {79} . Такой более широкий подход отразился в разнообразном профессиональном составе учредителей общества, среди которых были астрономы, морские исследователи, биологи и этнографы.