Дэвид Схиммельпеннинк ван дер Ойе - Навстречу Восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией

Николай поладил с наместником, который показался ему похожим на православного священника, и его не испугали экзотические яства, поданные на банкете. Письма Николая домой тем не менее свидетельствуют о том, что ему не очень понравился Кантон: улицы города переполнены народом и неописуемо грязны, в прибрежных водах полно пиратов {40} 40 ГАРФ. Ф. 642. On. 1. Д. 2321. Л. 150-152 (Николай — Марии Федоров не, 31 марта 1891 г.); ГАРФ. Ф. 662. Оп. 1. Д. 186. Л. 63 (Николай — Ксении, 2 апреля 1891 г.). . Первое впечатление Николая от населения Восточной Азии звучит как расистское высказывание: «Странное впечатление производило это море желтых лиц, одно совершенно похоже на другое» {41} 41 ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 225. Л. 125 (Николай II. Дневник. 24 марта 1891 г.). . Во время своего пребывания в Китае цесаревич также провел несколько дней в договорном порту Ханькоу на реке Янцзы, где посетил колонию русских чайных торговцев.

Последним звеном восточного путешествия было посещение Японии. Наследник давно с нетерпением ожидал этого момента, и поначалу он не был разочарован. Он писал своей сестре вскоре после прибытия, что он в «полном восторге» от Японии {42} 42 ГАРФ. Ф. 662. Оп. 1. Д. 186. Л. 64 (Николай — Ксении, 26 апреля 1891 г.). . Первая остановка была в Нагасаки, но поскольку шла православная Страстная неделя, то официальные приемы были отложены на несколько дней. Строгости Великого поста, однако, не мешали Николаю инкогнито совершать вылазки на берег, чтобы побродить по местным сувенирным лавочкам. В то время Нагасаки был зимней базой российской Тихоокеанской эскадры, и великий князь был рад услышать, что некоторые торговцы обращаются к нему на его родном языке {43} 43 Там же. Л. 67. .

В начале 1870-х гг. отношения с Японией были напряженными из-за спора о принадлежности острова Сахалин, и некоторые японские политики были недовольны царскими планами относительно Кореи, но во время визита наследника отношения между двумя империями были довольно дружественными. Как японское правительство, так и общественность в целом считали визит будущего монарха честью, и Николая тепло встречали {44} 44 Lensen G. The Russian Push toward Japan: Russo-Japanese Relations, 1697— 1875. Princeton; N.J., 1959. P. 437-446; Chihiro H Japan's Policies toward Russia// Japan's Foreign Policy, 1868-1941: A Research Guide / Ed. by James Morley. New York, 1974. P. 351; Кушаков Л.Н Россия и Япония. М., 1988. С. 207-210. . [4] В то время японское общественное мнение было настроено гораздо более подозрительно в отношении Китая. В Токио прошла антирусская демонстрация японских студентов в ноябре 1890 г., но она была скорее проявлением нелюбви к Западу, а не русофобии. См.: Ламздорф В.Н. Дневник 1891-1892. М., 1934. С. 7; и Lensen G. The Attempt on the Life of Nicholas II in Japan // Russian Review. 1961. Vol. 20. № 3. July. P. 234—235. О подозрениях японцев в отношении русских замыслов в Восточной Азии во время визита Николая см.: Vaillant R.B. Japan and the Trans-Siberian Railroad, 1885-1905. Ph.D. diss. University of Hawaii, 1974. P. 47-46; Симанский. События. Т. 1. С. 22. 22 апреля, в Светлый понедельник, принц Арисугава встретил гостей от имени микадо и на рикшах под приветственные возгласы толпы отправился вместе с ними в Нагасаки, где их ждал официальный завтрак с губернатором. На следующий день цесаревич и его спутники посетили город Кагосима, где сацумский князь устроил для них представления борцов сумо, мастеров кэндо, а также «подражание» старинному боевому шествию самураев.

От Кагосимы фрегат «Память Азова» направился к северу через пролив Симоносеки и бросил якорь в Кобэ. Пассажиры объехали порт под радостные возгласы «Долгие лета наследному принцу!», которые выкрикивали студенты, выстроившиеся вдоль улиц, и затем на поезде отправились в старую столицу Киото {45} 45 Lensen. Attempt. P. 238. , Николай, который всегда был энтузиастом местных обычаев, отказался от приготовленных ему комнат в западном стиле и попросил поселить его в японском жилище. Как и в Сиаме, великий князь наслаждался истинно азиатской обстановкой: «Меня приятно поразило полное отсутствие европейцев — одни японцы и японки и больше никого» {46} 46 ГАРФ. Ф. 642, Оп. 1. Д. 2321. Л. 184 (Николай — Марии Федоровне, 8 мая 1891 г.). . Особенно он ценил последних: он был совершенно очарован гейшами, которые танцевали для него в чайных домах Киото {47} 47 Там же. . [5] По-видимому, восхищение Николая местными женщинами не ограничивалось пассивным времяпрепровождением в обществе гейш. В отчетах японской полиции зафиксировано, что по ночам он отправлялся в заведения, «куда обычно ходят матросы» (Fetro M. Nicholas II: The Last of the Tzars. London, 1991. P. 20). До этого дня цесаревич хорошо проводил время: «Вообще мы все были в таком восхищении от японцев, их приемов и всех их изделий и производств, что другие страны, которые мы раньше видели, были совершенно забыты» {48} 48 ГАРФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 2321. Л. 185 (Николай — Марии Федоровне, 8 мая 1891 г.). .

На следующий понедельник, 29 апреля, Николай совершил короткую поездку в близлежащий город Оцу. Вот там-то один из полицейских, стоявших в ограждении, вдруг выскочил вперед, сделал неожиданный выпад и ударил цесаревича, ехавшего на рикше, мечом по голове. Лезвие проникло неглубоко, и прежде чем несостоявшийся убийца успел повторить попытку, он был сбит с ног рикшами. Великого князя срочно доставили в Киото на специальном поезде, где его осмотрели хирурги русской эскадры, которые наложили на рану швы. Ранение оказалось неглубоким, и великий князь быстро поправился {49} 49 Там же. Л. 175-176 (Николай — Марии Федоровне, 2 мая 1891 г.); ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 919. Л. 175 (Николай — Александру, 2 мая 1891 г.); Lensen. Attempt. P. 240. .

В целом Николай легко отнесся к этому происшествию. Более всего его смущали публичные выражения сожалений о случившемся. Он также беспокоился, что причиняет неудобства хозяевам {50} 50 ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 919. Л. 186 (Николай — Александру, 7 мая 1891 г.). См. также: ГАРФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 2321. Л. 176 (Николай — Марии Федоровне, 2 мая 1891 г.); АВПРИ. Ф. 138. Оп. 467. Д. 114/1216. Л. 14 (Д.Е. Шевич — Н.К. Гирсу, 2 мая 1891 г.). . Однако в Петербурге родители наследника были встревожены. Александр немедленно приказал своему сыну сократить путешествие и вернуться на борт фрегата «Память Азова» {51} 51 Ламздорф. Дневник 1891-1892. С. 121. . Тем не менее дипломатические последствия происшествия были незначительными. Дмитрий Шевич, российский посол в Японии, с готовностью принял официальные объяснения, что нападавший был одиноким фанатиком-патриотом, и был доволен стараниями японского правительства уладить инцидент, а царь поспешил заверить Токио, что не будет предпринимать никаких репрессивных мер {52} 52 АВПРИ. Ф. 138. Оп. 467. Д. 114/1216. Л. 13-16 (Шевич — Гирсу, 2 мая 1891 г.); Ламздорф. Дневник 1891-1892. С. 119. Peter Yong-Shik Shin утверждает, что японское правительство на самом деле имело непосредственное отношение к покушению. См.: Shin Р. Y.-S. The Otsu Incident: Japan's Hidden History of the Attempted Assassination of Future Emperor Nicholas II of Russia in the Town of Otsu, Japan, May 11, 1891, and Its Implication for Historical Analysis. Ph.D. diss. University of Pennsylvania, 1989. Намекает на это и Симанский (Симанский. События. Т. 1.С. 22). Предположения о том, что попытка покушения была делом рук революционеров, высказываются в книге: Князь У.. [Урусов С.Д.]. Император Николай II: Жизнь и деяния венценосного царя. Ницца, 1910. С. 24-28. . Что касается самого Николая, то он не держал обиды на японцев. «Странно сказать, но Япония так же нравится мне и теперь, как раньше, и случай со мной 29 апреля не оставил во мне никакого неприятного чувства; мне противен только полицейский мундир!» — писал он своей матери, покидая страну {53} 53 ГАРФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 2321. Л. 183 (Николай — Марии Федоровне, 8 мая 1891 г.). . Четырнадцать лет спустя, во второй год своего царствования, Николай рассказывал гостю из Германии: «Вообще, я питаю сильное расположение к японцам, несмотря на рану, след от которой до сих пор ношу». Показывая шрам на своем лбу, царь добавил: «Это работа одного фанатика» {54} 54 GP Vol. 9. Р 360 (Гогенлоэ-Шиллингсфюрст — Вильгельму II, 12 сентября 1895 г.). . Он хорошо понимал, что покушения на политические убийства не являются исключительно японской традицией.