Валерий Шамбаров - Сталинградская Богородица

Преобразилась и вся наша страна. Война стала для России карой за те гадости, в которые наш народ окунулся в ходе революции. Но она же стала и покаянием. А покаяние и очищение делают сильнее! Невероятно? Чудо? Но дело обстояло именно так! Россия начинала войну довольно отсталым государством «второго сорта», а завершала могучей мировой сверхдержавой!

В ходе всенародного подвига воскресла Русская православная церковь. Во время войны и в первые послевоенные годы в СССР было открыто более 14 тыс. храмов, 85 монастырей, 8 духовных семинарий, 2 академии. Сталин по-прежнему покровительствовал церкви. Еще в 1591 г. папский Рим и иезуиты сконструировали для православия страшного и коварного врага – Украинскую униатскую церковь. Но в ноябре 1944 г. умер униатский митрополит Украины Шептицкий – ярый русофоб, еще в Первую мировую войну работавший на Германию и Австро-Венгрию, и советское руководство «рекомендовало» униатам слиться с православной церковью. Преемник Шептицкого Слипый и еще несколько иерархов были осуждены за сотрудничество с оккупантами. Но значительная часть униатского духовенства в этот период тоже желала воссоединения церквей, хотела перейти под эгиду Московской патриархии – так же, как западные украинцы после нескольких веков разделения воссоединились с восточными собратьями. Сталин подобные настроения поддержал, и на Львовском соборе униатская церковь была ликвидирована.

И все-таки Сталин не сделал последний и решающий шаг для поворота России к прежним духовным ценностям. Находился на самой вершине своего авторитета, но не сделал. Не повернул открыто и официально народ к православию. Не отменил революционных установок марксизма-ленинизма. Не хотел ломать фундамент, на котором возвысился сам? Или не смог? Опасался потрясений в государстве, раскола в собственной партии? Или переоценивал сам идеологический фундамент? Придавал ему большее значение, чем он имел на самом деле? Как бы то ни было, процесс остался незавершенным.

Ну а символически завершить войну с Германией было решено Парадом Победы. Его наметили устроить в Берлине, договорились с англичанами и американцами. Нет, союзники еще раз покрутили хвостами. Маршировать по городу, который брали русские (и фактически маршировать под русским руководством), им не захотелось. В последний момент отказались. Хотя все это тоже получилось символично. На параде в поверженной вражеской столице прошагали только русские части, и сам он превратился в довольно малозначительное событие. Главный Парад Победы оказался только один. 24 июня в Москве, на Красной площади.

И опять он пришелся на один из величайших христианских праздников, на День Святой Троицы! По православной традиции это день торжества жизни. Храмы нарядно украшаются пышной зеленью березок, благоухают скошенной травой. Верующие на коленях читают особые молитвы, о ниспослании Святого Духа. Вряд ли Сталин назначил дату парада случайно, церковный календарь он хорошо знал. В храмах звонили праздничные колокола – а по Красной площади на великолепных лошадях гарцевали наши военачальники. Рокоссовский командовал парадом, Жуков принимал. Возносились молитвы в честь Святой Троицы, и в это же время величественно шагали сводные полки от всех советских фронтов и военно-морского флота.

Но и здесь сказалась незавершенность духовного поворота. Нацистские знамена в конце парада полетели к подножию не христианской, а идеологической «святыни». К Мавзолею Ленина. По иронии судьбы – большого друга Германии и политического авантюриста, помогавшего рушить Россию.

А над Москвой, над колоннами победителей, над массами празднично одетых людей раскинулось ясное, яркое и мирное небо. Будто купол огромного храма Святой Троицы, даровавшей эту победу. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…

Невзирая на разгром Гитлера, японское правительство и командование до сих пор не считали свое положение безнадежным. Рассчитывали, что Советский Союз после одной войны далеко не сразу вступит в другую. Пока соберется, пока перебросит войска из Европы на Восток. Потом русских можно остановить на мощных полосах укреплений, понастроенных по северной границе Китая. Американцев предполагалось обескровить, измотать потерями. А дальше, глядишь, что-нибудь переменится. Существовали проекты применить новейшее оружие, бактериологическое и химическое.

В конце концов, японцы удерживали огромные территории – большую часть Китая, Корею, Индокитай, Индонезию. Существовал союзный Таиланд, марионеточные правительства Маньчжурии, Китая, Внутренней Монголии, Бирмы, Филиппин, Индии. Японцы оказали покровительство индонезийским националистам во главе с Сукарно, помогали формировать боевые отряды. Если сплотить под своими знаменами всех азиатов, создать многочисленные армии, то пускай попробуют белые их сломить!

В Китае японцам напоследок улыбалась удача. Правительство Чан Кайши совсем рассорилось с коммунистами Мао Цзэдуна. Японское командование прикинуло, что коммунисты не станут выручать конкурентов, поснимало войска, действовавшие против них, и обрушило все силы на Чан Кайши. Гоминьдановцев обратили в бегство. Был взят целый ряд крупных городов. В Чанша, Хэняне, Квилине и Лючжоу разразились ужасы, напоминавшие Нанкинскую резню 1937 г. Японцы массами расстреливали и кололи штыками пленных, потрошили городские кварталы, истребляя жителей, валялись растерзанные тела женщин, росли кучи отрубленных голов.

Но эти же дикие расправы рушили сказки об «Азиатской сфере взаимного процветания». Какое тут взаимное! И какое процветание! В Бирме фронт катался туда-сюда, были порушены дороги, мосты, дамбы. Прекратилась торговля. Наступающие и отступающие войска, бродившие повсюду банды жгли и грабили деревни. Крестьяне разбегались, посевы и скот погибали, торговля прекратилась. Бирму охватил голод. Однако бедствия охватили не только области боевых действий. Вся японская «сфера взаимного процветания» превратилась в зону сплошной катастрофы! В Индонезии, на Филиппинах, в Малайе остановились промышленные предприятия, мастерские, прекратились рыболовецкий и сельскохозяйственные промыслы, замерли порты. Беднота осталась без средств к существованию. На крестьян обрушились грабительские налоги, выгребалась вся продукция без остатка. Эта система разоряла и страны, доставшиеся захватчикам без боя, – Вьетнам, Лаос, Камбоджу. Голод и нищета становились всеобщими. А в случае неурожая люди начинали умирать – запасов-то не оставалось.

Среди оккупированных стран Вьетнам занимал особое положение. Здесь-то японцы делали ставку на белых, на французских колонизаторов. Сохранилась фигура марионеточного императора Бао Дая, философствующего интеллигента без каких-либо полномочий. Но если раньше от лица императора распоряжались французы, то теперь власть стала «многоступенчатой». Французская администрация подчинялась правительству Виши, но любое решение и ей, и императору диктовали японские советники.