Арнольд Джозеф Тойнби - Исследование истории. Том I: Возникновение, рост и распад цивилизаций.

Этот цикл повторился в наши дни в форме, слишком для нас болезненной, чтобы давать комментарии. Немецкое поражение в войне 1914-1918 гг. и его усиление, вызванное французской оккупацией Рурского бассейна в 1923-1924 гг., нашли выход в демоническом, хотя и бесплодном, нацистском реванше [262].

Но классическим примером стимулирующего воздействия удара является реакция Эллады в целом, и Афин в частности, на нападение Персидской империи — сирийского универсального государства — в 480-479 гг. до н. э. Превосходство реакции Афин было пропорционально суровости тех испытаний, которым они подвергались, ибо в то время как плодородные поля Беотии были спасены их владельцами ценой предательства общеэллинского дела, а плодородные поля Лакедемона — доблестью афинского флота, бедная земля Аттики систематически опустошалась [захватчиками] в течение двух последовавших один за другим сезонов, сами Афины были оккупированы, а афинские храмы разрушены. Всему населению Аттики пришлось эвакуироваться из страны и перебираться морем в Пелопоннес в качестве беженцев. И именно в этой ситуации афинский флот сражался и победил в битве при Саламине. Неудивительно, что удар, вызвавший столь неукротимый подъем духа в афинском народе, должен был послужить прелюдией к тем достижениям в истории человечества, которые уникальны по своему великолепию, многочисленности и разнообразию. В восстановлении своих храмов, которое было для афинян самым сокровенным символом воскресения их страны, Перикловы Афины проявили жизненную энергию, далеко превосходившую энергию Франции после 1918 г. Когда французы восстанавливали разбитый остов Реймсского собора [263], они с благоговением реставрировали каждый разбитый камень и каждую расколотую статую. Когда афиняне обнаружили, что Гека-томпедон [264]выжжен до основания, они оставили эти развалины в стороне и приступили к строительству Парфенона на новом месте [265].

Наиболее очевидными иллюстрациями стимула ударов являются реакции на военные поражения, но примеры можно искать и находить повсюду. Давайте ограничимся одним высшим примером, представленным в сфере религии Деяниями апостолов. Эти активные деяния, завоевавшие в конечном счете для христианства весь эллинистический мир, были задуманы в тот момент, когда апостолы находились в состоянии духовной прострации из-за внезапного ухода их Господа вскоре после того, как Он чудесным образом воскрес из мертвых {53} . Эта вторичная потеря могла быть еще более тяжелой, чем само Распятие. Однако сама тяжесть удара вызвала в душах апостолов пропорциональную по своей мощности психологическую реакцию, которая в мифологической форме выступает в [эпизоде] появления двух мужей в белых одеяниях {54} и нисхождения огненных языков в день Пятидесятницы {55} . Силой Святого Духа они проповедовали божественность распятого и исчезнувшего Иисуса не только еврейскому народу, но и синедриону [266], и в течение трех столетий римское правительство само капитулировало перед Церковью, которую основали апостолы в момент своего крайнего духовного упадка.

Теперь мы должны рассмотреть случаи, в которых импульс принимает иную форму — форму постоянного внешнего давления. На языке политической географии, народы, государства или города, которые подвергаются подобному давлению, подпадают, по большей части, под общую категорию «границы», или приграничных провинций. Наилучший способ изучить этот особый вид давления эмпирически — произвести некий обзор той роли, которую играли незащищенные границы в истории своих общин, в сравнении с ролью, которую играли более защищенные территории во внутренних владениях тех же самых общин.

Египетский мир

В истории египетской цивилизации более чем в трех важных случаях ход событий направлялся силами, бравшими начало на юге Верхнего Египта. Основание Объединенного Царства около 3200 г. до н. э., основание универсального государства около 2070 г. до н. э. и его восстановление около 1580 г. до н. э. — все это осуществлялось из данного, ограниченного узкими рамками района. Вместе с тем этот рассадник египетских империй фактически являлся южной границей египетского мира, подвергавшейся давлению со стороны нубийских племен. Однако в течение последнего периода египетской истории — шестнадцати столетий сумерек между закатом Нового Царства и окончательным вымиранием египетского общества в V в. после Рождества Христова — политическая власть вернулась к Дельте, являвшейся границей, которая столь упорно противостояла одновременно и Северной Африке, и Юго-Западной Азии, как, вероятно, в течение двух предшествующих тысячелетий противостояла граница южная. Таким образом, политическая история египетского мира от начала до конца может быть истолкована как поле напряжения между двумя полюсами политической власти, которая в каждый отдельный период была локализована соответственно на южной или на северной границе. Примеров великих политических событий, происходивших из внутренних частей страны, нет.

Можем ли мы каким-то образом объяснить, почему влияние южной границы преобладало в первую половину египетской истории, а влияние северной — во вторую? Причина, по-видимому, заключается в том, что после вооруженного завоевания нубийцев и их культурной ассимиляции при Тутмосе I (около 1557-1505 гг. до н. э.) давление на южную границу уменьшилось или же совсем исчезло. Вместе с тем, примерно в то же время или вскоре после этого, давление на Дельту со стороны варваров Ливии и царств Юго-Западной Азии возросло весьма значительно. Тем самым в политической истории Египта влияние приграничных провинций не только преобладало над влиянием центральных провинций, но наиболее влиятельной в любой рассматриваемый период времени была та граница, которая подвергалась большим опасностям.

Иранский мир

Тот же результат в совершенно иных обстоятельствах демонстрируют контрастирующие между собой истории двух тюркских народов — османов и караманов, каждый из которых занимал часть Анатолии, этого западного передового бастиона иранского мира, в XIV столетии христианской эры.

Обе эти тюркские общины являлись «государствами-наследниками» анатолийского Сельджукского султаната — мусульманской тюркской державы, созданной в Анатолии в XI в. как раз накануне крестовых походов авантюристами из тюрок-сельджуков, которые обеспечили себе жизнь в этом мире и в будущем благодаря тому, что подобным образом расширили границы исламского мира за счет православного христианства. Когда в XIII в. христианской эры этот султанат разделился, караманы, казалось бы, имели наилучшие, а османы — наихудшие перспективы среди всех наследников сельджуков. Караманы унаследовали ядро бывших сельджукских владений со столицей в Конье (Иконии), тогда как во владении османов оказалась лишь часть внешней оболочки.