Алек Эпштейн - Израильтяне и палестинцы. От конфронтации – к переговорам и обратно

Утверждается, что в процессе переговоров Осло обе стороны пошли на значительные уступки. Это верно, но лишь отчасти, и опыт, накопленный за последовавшие с тех пор полтора десятилетия, отчетливо свидетельствует об этом. Израиль шел на реальные уступки, и хотя сегодня, после весьма успешной, с военной точки зрения, операции в Газе в декабре 2008 – январе 2009 года, очевидно, что они в принципе обратимы, их невозможно сравнивать с уступками, на которые пошли палестинцы, в случае которых речь шла об «откладывании требований» на более поздние этапы переговоров. В ходе процесса Осло палестинцы не отказались ни от одной из своих претензий, будь то проблема беженцев 1948 года и их потомков, вопрос о статусе Иерусалима или будущее еврейских поселений на контролируемых территориях, единственная уступка состояла в согласии отложить обсуждение этих тем «на потом». Когда же это «потом» наступило (а случилось это на саммите в Кемп-Дэвиде в июле 2000 года), всё и рухнуло.

Согласно подписанному 4 мая 1994 года соглашению, за время переходного периода продолжительностью в пять лет должна была возникнуть самоуправляемая Палестинская администрация на Западном берегу и в секторе Газа; на первом этапе предусматривалось, что под ее контроль будут переданы большая часть территории сектора Газа и небольшой анклав площадью шестьдесят квадратных километров в районе города Иерихона на Западном берегу Иордана. Переговоры об окончательном статусе должны были начаться не позднее чем на третий год после подписания Газа – Иерихонского соглашения (то есть не позднее 4 мая 1997 года) и завершиться не позднее чем через пять лет, т. е. к 4 мая 1999 года. В ходе этих переговоров и должны были обсуждаться центральные проблемы конфликта: о статусе Иерусалима; о судьбе палестинских беженцев 1948 года и их потомков; о будущем израильских поселений на контролируемых территориях; об окончательных границах; а также о политическом статусе ПНА.

Декларация принципов была встречена бурей эмоций с обеих сторон. Многие израильтяне и палестинцы искренне радовались. Появление Я. Арафата в Газе также было встречено палестинцами с воодушевлением, а его политика получила значительную поддержку и среди населения Газы, и среди жителей Западного берега. Однако в то же время многие палестинцы, преимущественно живущие вне контролируемых территорий, выражали недовольство подписанным соглашением и отказывались признавать его, называя его «предательским». Они обвиняли Я. Арафата в коллаборационизме с «сионистским врагом», в подавлении палестинской оппозиции, в предательстве интересов палестинцев диаспоры. Группировки, отвергавшие соглашение Осло, стремились подорвать его, зачастую совершая акты насилия против израильских граждан. Среди израильтян и евреев диаспоры отношение к подписанному соглашению также было далеко не однозначным, а присуждение Я. Арафату (вместе с И. Рабином и Ш. Пересом) Нобелевской премии мира воспринималось едва ли не большинством жителей страны как издевка. Недовольство «чрезмерными» уступками палестинцам росло, дойдя до «точки кипения» 4 ноября 1995 года, когда был убит премьер-министр Израиля Ицхак Рабин. Та самая секретность, которая способствовала заключению соглашения, теперь вредила, подрывая его легитимность. Круг лиц, задействованных в переговорах, был очень узок, и многие израильтяне чувствовали, что подписание столь судьбоносных документов без глубокого обсуждения в обществе и без проведения референдума не соответствует минимальным требованиям демократического правления. Никем не оспаривался тот факт, что правительство И. Рабина – Ш. Переса было легитимным, сформированным после победы социал-демократов на парламентских выборах 1992 года, однако в ходе предвыборной кампании лидеры Партии труда ни полунамеком не говорили о том, что в их планы входят переговоры с Я. Арафатом и Организацией освобождения Палестины, и тем более – о передаче под ее контроль каких бы то ни было из контролировавшихся Израилем территорий. Таким образом, многие израильтяне не воспринимали формальный статус законно избранного правительства как достаточную причину для столь радикальной смены курса, противоречившей всем аксиомам израильской политики по палестинской проблеме в предшествовавшие десятилетия.

Шимон Перес и многие другие утверждали, что подобный резкий поворот уже был совершен в израильской истории Менахемом Бегином, подписавшим в 1979 году без какого-либо референдума соглашение о полной передаче Синайского полуострова под контроль Египта, хотя ни о чем подобном в предвыборной программе возглавляемого им блока «Ликуд» перед выборами 1977 года не говорилось и полунамеком – напротив, всячески подчеркивалась важность дальнейшего укрепления и расширения поселенческой деятельности. Однако комбинация внешних и внутренних условий, лежавших в основе мирного процесса между Израилем и палестинским движением сопротивления, по ряду существенных признаков отличалась от процесса урегулирования между Израилем и Египтом [25].

Во-первых, миротворческий процесс осуществлялся левоцентристским правительством однородного состава и был утвержден минимальным большинством голосов в кнессете. Из 120 членов кнессета соглашение Осло-1 поддерживал только 61 человек, при этом пять из них представляли арабские партии; 50 проголосовали против, еще 9 воздержались или не участвовали в голосовании. Каирское соглашение о создании ПНА в секторе Газа и районе Иерихона было поддержано 52 членами кнессета; оппозиция бойкотировала голосование, чтобы показать, что поддержавшие соглашение остались в меньшинстве. Договор Осло-2 вообще был утвержден в 1995 году 61 голосом «за» при 59 «против», при этом двое из поддержавших соглашение были перебежчиками, избранными в кнессет от правой партии «Цомет», но вступившими в правительственную коалицию, польстившись на портфели министра энергетики (Гонен Сегев) и заместителя министра строительства (Алекс Гольдфарб). Да, в условиях демократии и большинство в один голос – тоже большинство, однако едва ли возможно достичь национального согласия на такой шаткой основе, особенно принимая во внимание тот факт, что это большинство зависело от голосов арабских депутатов, поддерживавших коалицию извне. Тот факт, что Гонен Сегев, голос которого склонил чашу весов в поддержку соглашения Осло-2, впоследствии был осужден за ввоз в Израиль наркотиков в особо крупных размерах по поддельному дипломатическому паспорту, окончательно превратил историю утверждения этого договора в одну из самых позорных страниц израильского парламентаризма. Напротив, мирный договор с Египтом был утвержден в кнессете 22 марта 1979 года со значительным перевесом: 95 проголосовавших «за» при 18 «против», двух воздержавшихся и трех демонстративно не участвовавших в голосовании [26], практически никакой влиятельной оппозиции не было.