Владимир Мединский - О жестокости русской истории и народном долготерпении

По-английски бык называется bull и идет из саксонского. А слово говядина в английском — beef. И берет начало из французского.

Сразу видно, что одни люди выращивали быков, а совсем другие люди, другого языка, ели говядину.

Полагаю, бунт тех, кто выращивает быков, но говядины не ест, проходил по тем самым стандартам, которые приписываются России: люди терпели до последнего, но рано или поздно чаша переполнялась. И не приведи Господь увидеть европейскую Жакерию, бессмысленную и беспощадную.

Первое известное нам по летописям народное восстание в Киеве вспыхнуло еще в 1113 году. Приближенные князя Святополка Изяславича спекулировали хлебом и солью, многие киевляне попали в зависимость от ростовщиков. Киевляне ударили в набат, разграбили двор тысяцкого Путяты, приближенного Святополка.

Князь Владимир Мономах прекратил восстание, даже не пытаясь применять насилие. Он просто въехал в мятежный город и сразу повел переговоры. То есть стоило появиться князю, который начал разговаривать с народом, и тут же выяснилось, чего горожанам хочется: уточнения законов, которые не позволяли бы разорять и обращать в рабство должника. Поразительно бескровный мятеж. Удивительно цивилизованные переговоры между правителем и восставшими. Ничего похожего на Жакерию — царство беспрерывного кошмара. [72] По разным версиям, Мономах то ли был позван частью восставших горожан, то ли пришел в Киев сам и сел на престол, воспользовавшись смутой. Даже если это так, помогли ему стать киевским князем горожане. А есть версии, по которым к Мономаху послали сразу же, как только ударил вечевой колокол. Одни горожане грабят подворье Путяты, другие бегут за Мономахом. В любом случае получается — киевляне или их часть с самого начала искали конструктивных путей решения конфликта. Восстание нужно и полезно, но его цель — не разграбить дворы плохих людей, а сменить власть и создать новые законы… Что ж здесь «бессмысленного и беспощадного»? ( Прим. науч. ред. )

И нет никаких признаков особого долготерпения киевлян. Несколько лет терпели — и восстали. Речь не шла о физической невозможности жить дальше. Скорее действия властей, повышение налоговых ставок, экономическое давление воспринимались как несправедливость. Восстановить гармонию! Вот если терпеть до последнего, то и правда может настать момент, когда нечего будет есть. И тогда мятеж сделается неизбежным, как лавина в горах, и невыносимо страшным, как французская Жакерия.

Таковы же экономические восстания в Московии. «Соляной бунт» 1648 года и называется так потому, что одной из причин выступления стала новая госпошлина на соль. Других консервантов тогда не было, поэтому вслед за солью сразу возросли цены на мясо и рыбу, которые превратились в залежалый товар — люди не могли их покупать в прежних количествах. «Дефицит платежеспособного спроса», говоря современным языком.

Э. Лисснер «Соляной бунт в Москве. 1648 г.».

Оставить москвичей без соли при Алексее Михайловиче было то же самое, как если бы их оставить без бензина при Дмитрии Анатольевиче

К тому же новые родственники царя Алексея Михайловича из рода Милославских, наживались, как могли. Один возглавил Пушкарский приказ и нагло присваивал зарплату служилых людей. По сути то же самое было в наших 1992-94 годах, когда чиновники «крутили» зарплаты в банках, получая немалый процент, а людям выплачивали жалованье с опозданием в несколько месяцев.

Другой стал главой Земского приказа и тут же наладил несложный бизнес: арестовывал и сажал в тюрьму заведомо невинных, но располагавших средствами людей, после освобождая их за немалую мзду.

Считается, царь и правда не знал о подвигах родственников своей жены. Ни одна челобитная не легла на его стол: все бумаги вовремя перехватывались временщиками. Так что представление о «добром царе и злых боярах» не так уж и далеко от истины.

Бунт начался с того, что толпа вышла навстречу царю Алексею Михайловичу, когда он возвращался из Троице-Сергиева монастыря в Москву. Народ перегородил дорогу, оттеснил свиту, кто-то схватил под уздцы лошадь монарха. Подданные требовали, чтобы царь их выслушал.

Царь и выслушал. Затем сказал, что ничего о преступлениях не знал и завтра же начнет во всем разбираться. На том бунт вполне мог и закончиться, но тут сторонники Плещеева (того самого главного «силовика» из Земского приказа) стали размахивать плетьми, наезжать конями на людей, пытаясь разогнать толпу. Народ кинулся на бояр. Конечно, никто не пытался ударить или сбросить с коня самого царя. Зато некоторым боярам пришлось туго, они в панике бежали, а их дворы в Москве разбивали и грабили.

В этой суматохе правительство даже побоялось поднимать стрельцов, решив полагаться только на отряд «служилых иноземцев», в основном немцев. Этот отряд вышел с барабанным боем и со знаменами и расположился возле дворца. Приказа стрелять в людей не было. Встали и стояли, во дворец не пускали, но никто туда и не рвался. Иноземцам же народ кланялся, в толпе говорили, что знают немцев как людей справедливых, которые неправд и обманов не одобряют.

Медный бунт. Палех.

Калька соляного по форме. По содержанию это было что-то типа дефолта и обесценивания рубля летом 1998 г.

Мог бы народ попытаться смять немцев и ворваться во дворец? Вполне… И не исключено, быстрее добился бы своего, овладел дворцом.

Мог бы царь приказать немцам ударить по толпе? Легко! И очень вероятно, подавил бы восстание.

Но ни того, ни другого сделано не было. Какой-то вегетарианский бунт, в котором счет жертв ведется на единицы, даже членов семей «врагов народа» щадят, а весь гнев направлен на конкретных лиц и на неправильные законы.

В эти дни было, конечно, много чего, особенно в провинциальных городах. Во многих местах «убивали до смерти» «злых людей», и наверняка сводились самые разнообразные личные счеты, гибли невинные и т. д. В Устюге церковный дьячок Игнатий Яхлаков носил с собой «бумагу согнутую» и «говорил во весь мир», что приказ вышел государев: «велено в Устюге 17 дворов разграбить». Точность, конечно, радует — именно 17 дворов, не больше и не меньше. Как и всегда в подобных случаях, будто из-под земли появились любители «бить и спасать». Они «перевыполнили план» по разграблению, разнесли не 17 дворов, а все 50. Бунт есть бунт, время темных страстей, насилия и преступлений.