Генрих Шлиман - Илион. Город и страна троянцев. Том 2

Только что описанная часть ландшафта не только с Ужек-Тепе, но и от всего хребта Сигея выглядит именно так, как, согласно Гомеру, должно было выглядеть поле боя непосредственно перед решающим сражением. Когда смертные выступили вперед, чтобы встретиться в бою в долине, Бессмертные разделились на две группы согласно тому, на чьей стороне они стояли. Боги, споспешествовавшие троянцам, наблюдали за сражением с Калликолоны, сторонники ахейцев восседали на валу Геракла на Сигее.

Все холмы, которые непосредственно поднимаются из долины, состоят из известняка среднего третичного периода, весьма богатого раковинами мидий. Этот камень, по-видимому, образовался в соленом или пресноводном озере в то время, когда самого Геллеспонта еще не существовало. Есть одно только место, расположенное в долине Думбрека, где выступают вулканические скалы. Однако если мы рассмотрим более широкое пространство, то все будет выглядеть по-другому.

Здесь мы видим длинный ряд высоких гор, по большей части – закругленных конусов, которые простираются на широком пространстве от Улу-Дага до Кара-Дага, то есть от Геллеспонта до Эгейского моря, образуя своего рода рамку для Троянской долины, или, правильнее говоря, для всей внутренней Троады. Этот хребет состоит сплошь из вулканической скалы, или, по крайней мере, вулканические скалы являются его основанием. Трахит, базальт, серпентин и т. д. следуют друг за другом в живописном разнообразии. За этой рамкой в «Илиаде» уже не происходят сражения между людьми, если не считать отдельных экспедиций, которые упоминаются как уже происшедшие, когда начинается действие поэмы. Все упоминания более отдаленных мест делаются или случайно, без непосредственной связи с Троянской войной, или же касаются богов. Вследствие этого следует раз и навсегда понять, что мифическое место действия «Илиады» несравненно шире, чем стратегическое.

Со всей цепью вулканических скал, которая простирается от Улу-Дага до Кара-Дага, мы все еще достаточно далеко от собственно Иды. Ни в «Илиаде», ни в наше время этими именем не называются холмы столь умеренной высоты. Поздние античные авторы были первыми, кто увидел саму Иду в этих окраинных отрогах. Нигде контраст между этими окраинными холмами и самой Идой так не очевиден, как при взгляде с Ужек-Тепе. С этой точки мы видим на юго-востоке огромный разлом в цепи этих холмов слева от Кара-Дага и справа от Фула-Дага. В этой точке Скамандр широкими изломами пробивается через эти внешние холмы и входит на долину. Над этим разломом, на дальнем расстоянии, Ида (Каз-Даг) поднимается могучей горой над ближайшим хребтом. Между Идой и северной цепью невысоких холмов находится широкая и плодородная долина, долина Ине и Байрамича, по всей длине которой с востока на запад течет Скамандр; и тем меньше причин заставлять гору Иду распространяться на эти низкие холмы (несмотря на лежащую между ними широкую долину), поскольку на западе от долины Ине поднимается широкий вулканический хребет Чигри-Дага, полностью изолированный от массы цепи Иды и гораздо ближе связанный с холмами вокруг Троянской долины. Этот хребет можно видеть с Ужек-Тепе: он поднимается над Кара-Дагом и своими предгорьями господствует над всей прибрежной областью на юге.

Вид с Ужек-Тепе, однако, здесь описан ни в коей мере не полностью; он простирается гораздо дальше собственно Троады. Древний поэт охватил всю картину, которая лежит перед глазами восхищенного зрителя. Начать с того, что к северу от долины мы видим длинную голубую полосу – Геллеспонт. Геллеспонту мы сейчас дивимся не менее, чем древние. Они видели в нем дорогу, которая ведет к неведомым землям темного Севера. Он уводил путешественника к киммерийцам и гипербореям: все эти племена были окутаны туманом легенды. В наших глазах Геллеспонт – это просто выход к морю для вод, которые несет огромное количество рек. Дунай и Прут, Днестр и Днепр, Дон и Кубань – все несут свои воды через Геллеспонт в Средиземное море. Говоря точнее, он не просто пролив между двумя морями, но огромная река, которая уносит осадки с огромного пространства земли. Германия и Австрия, Болгария и Румыния, Россия и Кавказ – все вносят свой вклад в этот поток; и взгляд зрителя находит свое удовольствие, прослеживая назад течение этих впадающих в Геллеспонт рек, когда он представляет себе скитания народов, которые в исторические и доисторические времена населяли пределы регионов, ими орошаемых.

Кто же, созерцая такой вид, не почувствует восторженного интереса? С древнейших времен Геллеспонт был не просто границей, но в гораздо большей степени связующей нитью между Азией и Европой. Здесь встречались враждующие армии двух континентов. То, что не получилось у персов, вышло у турок. Предприятие, в котором преуспел Александр, вновь попытались осуществить крестоносцы. Берега Дарданелл предоставляют самую легкую переправу из Европы в Азию или же из Азии в Европу. История научила нас, что азиатский поток в общем и целом оказывался сильнее. Вполне возможно, что даже наши собственные предки, арийские переселенцы, пришли в своем победоносном шествии в Европу именно через этот пролив задолго до того, как была написана «Илиада», и даже задолго до того, как начала записываться история человечества.

Такие мысли постоянно были у меня в уме, когда я обращал свой взор к той небольшой части Европы, которая была видна из нашей деревянной хижины на Гиссарлыке. Это была совсем небольшая часть, и, по правде говоря, я и не хотел бы, чтобы она была больше. Все, что мы видели, – это была южная часть Фракийского Херсонеса, невысокая возвышенность за Геллеспонтом, на южном конце которой древние авторы помещали могилу Протесилая. Вечером, когда я гасил лампу и снова выглядывал на улицу, единственным видимым знаком, связывавшим меня с Европой, был свет маяка на конце этого мыса, который сиял прямо в мое оконце. Но какой рой воспоминаний пробуждал его луч!

Когда утром я смотрел из того же самого окна, я видел, как далеко простирается темно-синее море со своими островами. На расстоянии, отделенный от Херсонеса широкой полосой моря, лежит скалистый Имброс, с его длинным зубчатым хребтом; и прямо за ним поднимается в небо вершина Самофракии. Как же величественно выглядит этот остров с Ужек-Тепе! То, чем является Ида на дальнем юго-востоке, то – Самофракия на дальнем юго-западе; первая – престол Зевса, самого могущественного из всех богов; вторая – второго после него по мощи – Посейдона.

Северянину, особенно если он живет там, где небо часто покрыто тучами, трудно понять, как религиозные представления южных народов так сильно соединились с атмосферными явлениями, или, говоря более мифологично, с явлениями Небес. Нужно видеть широкий горизонт и чистую голубизну троянского неба, чтобы оценить тот эффект, который здесь производит образование облаков. Подчас внезапно, когда море и земля, по всей видимости, лежат в покое, темная масса облаков собирается над вершиной Самофракии и, каждую минуту опускаясь все ниже и ниже, обволакивает один заостренный силуэт горы за другим, пока, наконец, не снисходит шторм и, исхлестав море своими порывами, не окутает тьмою и его, нам легче понять, как детская душа древнего человека видела присутствие самого морского бога в потаенных уголках облаков. И если далеко в юго-западном небе, в направлении Греции, над Эгейским морем появлялась одинокая тучка, постепенно поднимаясь и раскрываясь, подбираясь все ближе и ближе, и наконец касалась вершины Иды, чтобы разбухнуть там и висеть часами или даже днями, и если затем молния всю ночь напролет пробивалась из этой тяжелой тучи, когда весь лик Природы, казалось, был повергнут ниц от страха, кто не мог бы не думать о тех описаниях путешествий Громовержца и пребывания его на Иде, которые дает нам Поэт?