Юрий Слёзкин - Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера

Таким образом, ученых, которых двадцать лет назад поносили как народников, лишенных интернациональной широты взглядов, или как сентиментальных защитников отсталости, теперь обвиняли в «низкопоклонстве перед буржуазным Западом». Влияние Штернберга и Богораза было осуждено как «крайне вредное», поскольку они фальсифицировали историю северных народов, закрыв глаза на «дружеские отношения между русскими и местным населением» (МЛ. Сергеев); протаскивали в Россию «тлетворные буржуазные теории… космополитичные по своей природе» (С.М. Абрамзон, ДЛ Ольдерогге, Л.П. Потапов); сравнивали Малиновского «с гордостью русской науки — Миклухо-Маклаем» (Л.П. Потапов) и — самое поразительное — несли ответственность за «отрыв [этнографии] от общественных реалий» (М.С. Долгоносова) {1247} 1247 Обсуждение доклада И.И. Потехина. С. 174—177. . [100] Одной из жертв кампании 1949 г. стал Д.К. Зеленин, влиятельный старый этнограф и филолог. В 1930 г. Толстов обвинил его в «предоставлении “научного” оправдания тем группам внутри и за пределами Советского Союза, которые заинтересованы в росте русского шовинизма» (К проблеме аккультурации. С. 87). В 1949 г. Толстов возглавлял кампанию, в ходе которой Зеленина сочли виновным в пре-уменьшении культурных достижений русского народа (Потехин И.И. Задачи борьбы с космополитизмом в этнографии. С. 24; Обсуждение доклада И.И. Потехина. С. 171). Выбор жертв облегчало то обстоятельство, что и Штернберг и Богораз были евреями: антисемитизм был неотъемлемой частью кампании по борьбе с космополитизмом. С.М. Абрамзону, который был инициатором нападок на Штернберга и Богораза, вскоре пришлось оправдываться за свои собственные ошибки. В 1952 г. он занял место своих бывших жертв в качестве «фальсификатора номер один» достижений русского народа {1248} 1248 Обсуждение доклада И.И. Потехина. С. 174; Обсуждение работ С.М. Абрамзона // СЭ. 1952. № 4. С. 184-187. .

Еще одним важным требованием было помнить, что представляет собой «настоящее» («современность»). Никто — по крайней мере, никто из ветеранов культурной революции — не сомневался, что

задачей советской этнографической науки является борьба за строго партийный, строго дифференцированный подход к культурному наследству каждого народа, умение различать в нем передовые, прогрессивные явления, которые «только и безусловно» должны войти в золотой фонд национальной социалистической культуры каждого народа, и те явления, которые являются отражением старого, отсталого, застойного уклада жизни, взорванного Великим Октябрем, и подлежащие скорейшему изживанию {1249} 1249 Толстов С.П. В.И. Ленин и актуальные проблемы этнографии // СЭ. 1949. № 1. С. 6. .

Каждое этнографическое исследование нерусских народов должно было состоять из двух частей: очерка отсталой и застойной традиционной жизни и описания перемен, «счастливыми современниками» которых являются советские ученые {1250} 1250 Обсуждение научно-исследовательской работы. С. 172. . Возможной альтернативой было описание современных сообществ «в условиях мощного развития социалистической промышленности, крупного механизированного социалистического сельского хозяйства, постепенной ликвидации существенных различий между городом и деревней, быстрого роста материального благосостояния и удовлетворения духовных потребностей народа», а также отдельных пережитков прошлого, способных замедлить движение по пути прогресса (жизнь как она есть минус пережитки равняется жизни, какой она должна быть) {1251} 1251 Координационное совещание по этнографическому изучению социалистической культуры и быта народов СССР // СЭ. 1953. № 1. С. 179—180. . Неспособность отличить старое от нового и «одинаковая бесстрастность или, наоборот, одинаковое пристрастие» свидетельствовали в лучшем случае о формализме (как в случае двух наиболее известных полевых этнографов-северников — Попова и Василевич) {1252} 1252 Обсуждение научно-исследовательской работы. С. 168; Толстов С.П. В.И. Ленин и актуальные проблемы этнографии. С. 6. . Полная слепота ко всему новому приравнивалась к национализму или намеренной клевете, а неумение обнаружить следы старого превращало этнографа в «счастливого современника», в то время как его реальной задачей считалось быть «не просто регистратором фактов, а активным борцом с пережитками в быту и сознании людей» {1253} 1253 Сессия научно-исследовательского института краеведческой и музейной работы // СЭ. 1949. № 2. С. 182; К новым успехам советской этнографии // СЭ. 1951. № 2. С. 3—6; Обсуждение научно-исследовательской работы. С. 175; Потехин К.К. Задачи борьбы с космополитизмом в этнографии. С. 18—19. .

Прежде чем начать создавать «современную этнографию», следовало, однако, присягнуть в верности той общей концепции человека, которая и сделала новую науку возможной. Согласно официальной точке зрения успех революции в целом и «великого перелома» в частности был основан на вере в возможность полной и окончательной победы воспитания над наследственностью. «Буржуазная псевдонаука генетика» изгонялась из всех уголков советской жизни, а Лысенко-мичуринская теория наследования приобретенных качеств пропагандировалась как ленинизм в естественных науках. Преобразованиям в заданном направлении не было границ, а с закреплением этих преобразований не было проблем {1254} 1254 Joravsky David. The Lysenko Affair. Cambridge, Mass., 1970. . В понимании этнографов этот принцип означал не только что человеческая психика не детерминирована наследственностью, но что «условия жизни» влияют «на формирование физического типа человека, на изменение его наследственной природы» {1255} 1255 Левин M., Рогинский Я., Чебоксаров H. Англо-американский расизм // СЭ. 1949. № 1. С. 25; Итоги сессии ВАСХНИЛ и советская антропология // СЭ. 1949. № 1. С. 176. См. также: Гор Г. Юноша с далекой реки. Л., 1953. С. 254—255. . Любые возражения считались разновидностью расизма, а расизм парадоксальным образом считался разновидностью космополитизма. «Хорошо известно, что этнографы и путешественники по Африке отмечали большую одаренность детей негров в естественной обстановке. Они наблюдали, например, как негрские дети в возрасте 3—4 лет умели управлять пирогой, ставить западни для птиц, ловить лисиц и т.д.» {1256} 1256 Левин М., Рогинский Я., Чебоксаров Н. Англо-американский расизм. С. 27. Иначе говоря, в хороших руках они могли бы вырасти хорошими советскими гражданами или даже, если верить Мичурину, приобрести новые физические качества. В.В. Бунак, глава советской школы физической антропологии, только что снятый с поста главы Отдела физической антропологии в Институте этнографии, возразил на это, что, «если человек съест лишний килограмм сахара, это еще не значит, что у него изменится форма черепа или еще что-нибудь» {1257} 1257 Итоги сессии ВАСХНИЛ… С. 183. . Вскоре после этого ему пришлось раскаяться и признать «безусловную правильность принципов советского дарвинизма, формулированных академиком Т.Д. Лысенко» {1258} 1258 Бунак В. В. Письмо в редакцию // СЭ. 1949. № 1. .