Юрий Слёзкин - Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера

Среди сотен юных провинциалов, поступивших в Петербургский университет в пору лихорадочного возбуждения между 1858 и 1861 г., была небольшая группа русских сибиряков. Они носили борода и длинные волосы, много курили, требовали освобождения крестьян, презирали начальство, говорили о революции, ходили на демонстрации, произносили речи на похоронах мучеников и боготворили Герцена и Чернышевского точно так же, как большинство других студентов {447} 447 Описание студенческой жизни того времени см.: Gleason Abbott. Young Russia: The Genesis of Russian Radicalism in the 1860s. New York, 1980. P. 114— 160. . Но у них были необычные проблемы. В Сибири не было крепостного права, почти не было промышленности, совсем не было государственного вмешательства и, таким образом, было гораздо меньше возможностей для революционного самопожертвования, чем в других краях. Чтобы быть и патриотами, и «людьми мысли», младосибиряки [51] Они не называли себя младосибиряками, но этот термин точно описывает как их возраст в то время, так и, по аналогии с разнообразными младоевропейцами, их идеологические предпочтения начала 1860-х. нуждались в своем собственном деле, которое связало бы их «удаленную область» с неотложными задачами освобождения {448} 448 Прекрасно написанную историю сибирского областничества см.: Watrous S. Russia's «Land of the Future». Хороший обзор этой темы см.: Watrous Steven. The Regionalist Conception of Siberia, 1860—1920 // Between Heaven and Hell / Ed. by G. Diment and Yu. Slezkine. P. 113-132. . И им не пришлось долго ждать. И Герцен и Чернышевский клеймили централизованную бюрократию как врага народа; польский сепаратизм, поддерживаемый «Колоколом», был важным элементом студенческих волнений; а популярный профессор И.И. Костомаров пропагандировал панславистский «племенной федерализм» и украинскую автономию {449} 449 Сватиков С.Г. Россия и Сибирь (К истории сибирского областничества в XIX в.). Прага, 1929. С. 40—53; Лемке М.К. Николай Михайлович Ядринцев: Биографический очерк. СПб., 1904. С. 33—41; Watrous S. Russia's «Land of the Future». P. 200-236. . В 1861 г. петербургских сибиряков воодушевило прибытие из Казани их земляка и известного историка Афанасия Щапова. Как он объявил своим студентам, «не с мыслью о государственности, не с идеей централизации, а с идеей народности и областности вступаю в университетскую кафедру русской истории» {450} 450 Щапов А.П. Сочинения. Т. 4. С. VI; Watrous S. Russia's «Land of the Future». P. 236-258. . Если концепция народности уже давно была краеугольным камнем радикальной мысли, то ее «областнический» аспект был одновременно новым и очевидным, поскольку, если сравнить «истинно народные» обычаи и учреждения, «много ли общего, например, между малороссийским, белорусским и сибирским народонаселением? Много ли общего между Польшей и Камчаткой?» {451} 451 Ibid P. VII. . Наконец, и снова не без помощи Герцена и Чернышевского, младосибиряки открыли Америку — ту «молодую и мощную» землю, которая, как и их родина, была частью «Европы, но оторванной… от замков, от средневековья» {452} 452 Ядринцев Н.М. К моей автобиографии // Русская мысль. Июнь 1904. С. 156; Герцен АИ, Собр. соч.: В 30 т. М, 1957. Т. 12. С. 339-340, 349. О представлениях Герцена и Чернышевского о Соединенных Штатах см.: Bassin M. Inventing Siberia. P. 788-792; Hecht David Russian Radicals Look to America, 1825-1894. Cambridge, Mass. 1947. P. 16-39, 122-124. . Вывод казался неизбежным. С одной стороны, Сибирь была многострадальной колонией, эксплуатируемой из-за ее природных богатств, презираемой за отсталость и загрязнявшейся российскими отбросами. С другой стороны, это была молодая и полная сил страна, заселенная вольнолюбивыми землепроходцами, которые образовали новый народ точно так же, как это сделали англичане в Америке и в Австралии. У них была собственная история, определенная Щаповым как «вольно-народная» колонизация, собственные общественные учреждения, отличавшиеся сильной крестьянской общиной и отсутствием крепостничества, и собственный национальный характер, которому свойственно стремление к равенству и независимости. Если они в чем-то нуждались, чтобы исполнить свою миссию (и чтобы сравниться с Соединенными Штатами), — то в развитии, экономическом и культурном. Для первого требовалась отмена системы ссылки и массовая крестьянская иммиграция из России; для второго необходимо было создание университета и свободной прессы, с тем чтобы в Сибири смогли появиться свои собственные «Джефферсоны и Франклины» {453} 453 См., в частности, программное заявление сибирского областничества: Ядринцев Н.М., Сибирь как колония. Приведенные слова из письма Г.И. Потинина к И.С. Щукину цит. по: Очерки русской литературы Сибири. Т. 1. С. 343. Детальный анализ этой проблемы см.: Watrous S. Russia's «Land of the Future». P. 272-295, 392-420. .

Иными словами, Сибирь была по отношению к России тем, чем Россия была по отношению к «Западу»: неразвитой и потому неиспорченной, некультурной и потому нелживой, — землей, где отсутствия были одновременно недостатками и достоинствами {454} 454 См.: Bassin M. Inventing Siberia. P. 787—788; Watrous S. The Regionalist Conception of Siberia. Получившие широкий резонанс высказывания Герцена по этой теме см.: Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. Т. 8. С. 256—257; Т. 21. С. 45. Ср.: Басаргин Н.В. Записки. Пг., 1917. С. 189-190. . Страдавшие от ностальгии по первозданной чистоте их родины и от ревности к российскому технологическому и интеллектуальному превосходству, сибирские областники унаследовали герценовскую дилемму, и противоречивость их позиции ни в чем не проявлялась так ярко, как в так называемом инородческом вопросе. С одной стороны, коренное население страны составляло ее корни, ее отличительные особенности, «средство очеловечить сибирское общество» {455} 455 Потанин Т.И. Областническая тенденция в Сибири. Томск, 1907. С. 18. . С другой стороны, оно являлось воплощением колониальной отсталости, провинциальности и недоразвитости. «Нравственность инородцев, — писал С.С. Шашков, — представляет странную смесь отвратительных пороков и патриархальных добродетелей» {456} 456 Шашков С. С. Сибирские инородцы. С. 246. .

Отвратительные пороки оставались прежними: всех путешественников без исключения шокировала «нечистоплотность» инородцев, а также то, что инородческая женщина была «рабою, ибо [муж] приобретает ее как вещь» {457} 457 Третьяков П. Туруханский край. С. 365, 372, 386. См. также: Чехов А.П. Поли. собр. соч. и писем. М., 1978. Т. 14/15. С. 174, 178; Худяков И.А. Краткое описание Верхоянского округа. С. 179—181; Поляков И. С. Письма и отчеты о путешествии в долину реки Оби. С. 53—57, 71, 73; Латкин И.В. Енисейская губерния. С. 132, 136; Слюнин И.В. Охотско-Камчатский край. Т. 1. С. 379, 392, 455. . Такое поведение больше не оправдывали «глупостью» и редко списывали на «жестокость»; в эпоху Базарова оно считалось болезнью. Как писал доктор М.Ф. Кривошапкин, «честь и великая заслуга медицины» состоит в том, что она положила конец гонениям, вызванным невежеством, и «перевела в болезнь» многое из того, что прежде считалось преступлениями и отклонениями {458} 458 Кривошапкин М.Ф. Енисейский округ и его жизнь. Т. 1. С. 319. . Более того, благодаря популярности биологического и географического детерминизма список отклонений заметно сократился. Точно так же, как шаманство и «арктическую истерию» можно было объяснить химическими процессами в человеческом организме, кочевой образ жизни и неаппетитное питание можно было связать с физическими условиями Арктики — и таким образом расценить как нормальные (в данных условиях). Возражая на наиболее частые обвинения в адрес коренных жителей Сибири и цитируя пассаж из Сибирской летописи о «скотоподобии» северных «сыроядцев», Кривошапкин объяснял своим читателям, что сырая рыба является естественным лекарственным средством от цинги и что «западные» устрицы в любом случае «гаже»; Ядринцев доказывал, что с учетом их среды северяне были весьма передовыми и демонстрировали замечательную приспособляемость и изобретательность {459} 459 Там же. Т. 1. С. 320-324; Т. 2. С. 130-133; Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение. СПб., 1891. С. 159—166. .