Юрий Слёзкин - Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера

Семью годами позже чукчи обвинили торговца из Нижнеколымска в мошенничестве и конфисковали его товары. Обиженный торговец пригрозил чукчам карательным походом правительственных войск. Когда об инциденте стало известно властям, торговца посадили в тюрьму, а колымский уездный исправник потребовал «немедленно внушить всему русскому населению Нижнеколымской части, чтобы они отнюдь ни чем не раздражали чукоч, под страхом, в противном случае, ответственности по суду военному». В том случае, если это заявление не покажется чукчам удовлетворительным, исправник выразил желание лично встретиться с их «князьцами» {429} 429 Окунь С.Б. Очерки по истории колониальной политики царизма. С. 143— 144; Богораз-Тан В.Г. Чукчи. С. 60. .

Удаленные от важнейших центров русского влияния и неуловимые на своем малодоступном полуострове, чукчи находились на особом положении. Большинство других бродячих инородцев были «совершенно зависимыми», и если не игнорировались полностью, то редко воспринимались как источник опасности или дохода. Хотя случайные гости из Центральной России порой жалели или хвалили их, бродячие инородцы оставались особой категорией подданных и — за исключением вооруженных чукчей и нескольких преуспевающих торговцев — занимали низшие ступени общественной иерархии [49] В некоторых старожильских областях обоюдно выгодные «дружеские» соглашения, возможно, могли привести к равенству статуса инородцев и старожилов. См.: Lindgren E.J. An Example of Culture Contact without Conflict. . В старожильческом поселке или приграничном городке инородец, часто пьяный и растерянный, был легкой добычей шутников или бросающихся камнями мальчишек. Многие коренные северяне смотрели на каждого русского как на начальника и поступали соответствующим образом; большинство туземных старшин считали русских писарей вышестоящими лищми и выполняли их приказы {430} 430 Ядринцев Н.М. Осужденные на смерть племена. С. 26; Рябков И. Полярные страны Сибири. С. 27; Bush Richard J. Reindeer, Dogs, and Snow-Shoes: A Journal of Siberian Travel and Exploration Made in the Years 1865, 1866, and 1867. New York, 1871. P. 202-203; Bogoraz W.G. The Chukchee. P. 723; Худяков ИЛ Краткое описание Верхоянского округа. С. 82—86; Дунин-Горкавич А.А. Тобольский север: Географическое и статистико-экономическое описание страны по отдельным географическим районам. Тобольск, 1910. С. 59—62. .

Для большинства коренных жителей Севера адаптация к меняющимся хозяйственным условиям происходила недостаточно быстро. На Оби и Амуре в особенности они беспомощно наблюдали за тем, как истреблялась рыба и сдавались в аренду рыбные угодья {431} 431 Erman. Travels in Siberia (1848; reprint). New York, 1970. Vol. 2. P. 94; Абрамов Н.А. Описание Березовского края. С. 412; Шашков С.С. Сибирские инородцы // Шашков С.С. Исторические этюды. С. 250—253; Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. С. 99-100; Он же. Осужденные на смерть племена. С. 9—12; Dormer К. Among the Samoyed in Siberia. P. 22—23; Миненко Н.А. Северо-Западная Сибирь. С. 159; Смоляк А.В. Этнические процессы у народов Нижнего Амура и Сахалина. С. 160; Бражников В.К. Рыбные промыслы Дальнего Востока. С. 45—52. . Постоянные эпидемии, а на Амуре еще и недостаток женщин делали положение еще более тяжелым. Тем временем потребности плательщиков дани росли быстрее, чем их платежеспособность. Некоторые из ввозимых товаров, такие как огнестрельное оружие, сети, капканы и домашняя утварь, становились частью местной экономической жизни (хотя и с потенциально дестабилизирующими последствиями); другие, такие как яркая ткань, бусы и кольца, приобретали символическую ценность, но не имели хозяйственного значения за пределами туземных сообществ; третьи, особенно водка, заметно ухудшали позиции инородца в его взаимоотношениях с торговыми партнерами {432} 432 Erman. Travels in Siberia. Vol. 1. P. 415—416; Абрамов Н.А. Описание Березовского края. С. 416; Кастрен М.А. Путешествие Александра Кастрена. С. 141, 182; Третьяков П. Туруханский край. С. 409; Поляков И. С. Письма и отчеты о путешествии в долину реки Оби. С. 69—70; Миненко И.А. Северо-Западная Сибирь. С. 171; Этническая история народов Севера. С. 146. . Некоторые коренные северяне стали полностью несостоятельными как охотники, рыболовы или оленеводы и нанимались на работу к русским купцам или крестьянам. Кто-то голодал, кто-то сидел у причала в ожидании корабля для разгрузки, а кто-то просил милостыню у входа в кабак {433} 433 Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. С. 96—98; Он же. Осужденные на смерть племена. С. 12; Потанин Г.И. Заметки о Западной Сибири. Б.м., б.г. С. 200, 213—214; Шашков С.С. Сибирские инородцы // Шашков С.С. Исторические этюды. С. 263—265; Donner, Kai. Among the Samoyed in Siberia. P. 22—23, 26; Смоляк А.В. Этнические процессы у народов Нижнего Амура и Сахалина. С. 174—175; Кастрен М.А. Путешествие Александра Кастрена. С. 194; Латкин И.В. Енисейская губерния. С. 126, 131 — 132; Czaplicka М.А. My Siberian Year. P. 38—40; Rae Edward. The Land of the North Wind, or Travels among the Laplanders and the Samoyeds. London, 1875. P. 205—206; Иславин В. Самоеды в домашнем и общественном быту. С. 59—70; Энгельгардт А.П. Русский север. Путевые записки. СПб., 1897. С. 241-249. .

Время от времени правительство пыталось вмешиваться. В рамках борьбы против купеческих монополий иркутский губернатор И.И. Трескин учредил казенные хлебные магазины и побуждал «непредусмотрительных» туземцев запасать рыбу на случай весенней голодовки. Сперанский облегчил приобретение еды в казенных магазинах для бродячих инородцев: в случае голода хлеб следовало ссужать по первому требованию, а долги следовало взыскивать с умеренностью {434} 434 ПСЗ. Сер. 1. Т. 38. № 29126, пп. 270-285; Шашков С.С. Сибирские инородцы // Шашков С.С. Исторические этюды. С. 266—267; Вагин В.И. Исторические сведения о деятельности графа Сперанского в Сибири. Т. 1. С. 334—408. . Впрочем, скоро стало очевидно, что мера оказалась по большей части контрпродуктивной. Задолженность росла с такой скоростью, что местным властям, испытывавшим бюджетное давление со стороны вышестоящих органов, все труднее становилось прощать долги. У некоторых должников конфисковывали всю продукцию и выставляли ее на аукцион, а некоторых сгоняли на общественные работы, но даже такие меры не помогали покрыть расходы или предотвратить дальнейшие займы. Многие из туземных покупателей считали государственный хлеб подарком; другие исходили из того, что покупка хлеба у правительства является их обязанностью как российских подданных. Это последнее убеждение могло быть внушено казаками, охранявшими хлебные магазины (вахтерами), которым выгодно было переманивать туземцев у частных торговцев. Существовали и другие способы получить прибыль: казаки и торговцы могли заранее договориться о ценах, или торговцы могли купить государственные товары, а затем перепродать их инородцам. Впрочем, ни того, ни другого не требовалось в тех случаях, когда казаки и торговцы были одними и теми же людьми, что было типичным для некоторых областей {435} 435 Дунин-Горкавич А.А. Тобольский север. С. 56—64; Шашков С.С. Сибирские инородцы // Шашков С.С. Исторические этюды. С. 267—270; Третьяков П. Туруханский край. С. 445—447; Кривошапкин М.Ф. Енисейский округ и его жизнь. Т. 2. С. 125; Окунь С.Б. Очерки по истории колониальной политики царизма. С. 139—140; Вдовин И. С. Очерки истории и этнографии чукчей. С. 263—264. .