Николай Дубровин - Первая оборона Севастополя 1854–1855 гг. «Русская Троя»

По всему склону горы в живописных группах отдыхали участники славного ночного дела. Кто чистил ружье, кто утолял голод, кто перевязывал рану себе или товарищу, а кто и просто сидел да подшучивал над товарищами. При посещении дорогих гостей все это смешалось, все зашевелилось. Великий князь Николай Николаевич от имени государя императора благодарил храбрых за совершенный ими подвиг. Громкое «Ура!» было ответом на эти слова. В это время адъютант главнокомандующего князя Меншикова привез Георгиевские кресты отличившимся. Великий князь собственноручно вручил их некоторым из нижних чинов. Восторгу волынцев не было пределов, громкое «Ура!» сопровождало великих князей до самой шлюпки, в которую они сели, чтобы отправиться в город на перевязочный пункт, а оттуда на Северную, где Великий князь Николай Николаевич заведовал всеми работами по постройке укреплений, а Великий князь Михаил Николаевич – вооружением их артиллерией.

Едва только Селенгинский редут приведен был к окончанию, как союзники были удивлены еще более смелой новой постройкой. В ста саженях впереди и левее Селенгинского редута и только в 300 саженях от неприятельских подступов явился утром 17 февраля новый редут, названный Волынским.

Французы не отваживались теперь делать на него нападения, а ограничивались только ружейной перестрелкой, которую вели с нашими стрелками, залегшими в ложементах.

В ночь с 26 на 27 февраля саженях в двухстах впереди и несколько левее Малахова кургана было заложено на холме еще третье укрепление, названное Камчатским люнетом.

В это время в Севастополе было получено горестное известие о кончине Императора Николая 1, а вслед за тем последовало и назначение нового главнокомандующего. Вместо князя Меншикова, уволенного по расстроенному здоровью, главнокомандующим в Крыму был назначен генерал-адъютант, генерал от артиллерии князь Горчаков 2-й.

Князь Михаил Дмитриевич Горчаков представлял редкий пример человека, одаренного самыми возвышенными душевными качествами, посвятившего всего себя на службу государю и отечеству. Горячо, очень горячо любя Россию, князь Михаил Дмитриевич готов был не только руку свою положить на огонь за отечество, а сам кинулся бы в пламя, если бы только знал, что это принесет какую-либо пользу для государства. Самоотвержение князя было всегда отличительной его чертой; когда Михаил Дмитриевич узнал о затруднительном положении, в котором находилась малочисленная наша армия в Крыму, он тотчас же, не ожидая ничьих приказаний, послал ей на помощь часть войск своих из придунайских княжеств, несмотря на то что сам мог быть атакован многочисленнейшим неприятелем. Меншиков, получив известие о присылке подкреплений, благодарил князя и говорил, что Россия никогда не забудет его горячей любви к отечеству и личного самоотвержения. Честность, откровенность, прямота и бескорыстие князя Михаила Дмитриевича были беспредельны. Войска знали это и называли его честным князем.

Ненавидя всякого рода ложь и неестественность, князь Горчаков был прост в обращении, не заискивал перед солдатами, но зато заботился о них денно и нощно. Солдаты любили храброго русского князя и доверчиво следовали за ним. Во время сражения они видели князя впереди всех, знали, что самый храбрый из них не мог сравняться со своим предводителем в том холодном и презрительном пренебрежении к смерти, которое он высказывал в самых отчаянных битвах. Князь Горчаков никогда не думал о себе ни во время войны, ни во время мира. Отдав себя на служение государю и отечеству, он работал сам без устали и не давал отдыха другим: по его мнению, нельзя было отдыхать, пока остается еще хотя что-нибудь неисполненным.

Князь Михаил Дмитриевич был назначен главнокомандующим крымской армией в самое тяжелое, безвыходное положение Севастополя и крымской армии. Большая часть лучших и ближайших подкреплений была истощена, атакующие перенесли самое тяжелое время, стали отогреваться на весеннем солнышке и, наученные опытом, сделались вдвое сильнее и обеспеченнее прежнего. При таких обстоятельствах все, что человечески возможно было сделать для спасения чести и славы нашего оружия, было сделано. Главнокомандующий деятельно хлопотал об улучшении быта вверенной ему армии, об увеличении запасов продовольствия, артиллерийских припасов, о заготовлении ружейных патронов и, наконец, сумел найти средства к тому, чтобы увеличить содержание офицерам. Позднейшие потомки, точно так же, как и современники, с глубоким уважением преклонятся пред скромной могилой князя в Севастополе и всегда сохранят благодарность за безупречную деятельность и пользу, принесенную князем М. Д. Горчаковым нашему отечеству.

Отъезд князя Меншикова и его приказ по войскам. – Приказ адмирала Нахимова по севастопольскому гарнизону. – Бой в ложементах 5 марта. – Смерть контр-адмирала Истомина. – Бой в апрошах в ночь с 10 на 11 марта. – Генерал Хрулев. – Монах Иоанникий Савинов

Князь М. Д. Горчаков приехал в Севастополь, когда Меншикова уже там не было. Уезжая из Крыма и поручив временное начальство над войсками генерал-адъютанту барону Остен-Сакену 1-му, князь Меншиков передал войскам благословение императора Александра II на новые геройские подвиги, которыми так обильна была предыдущая оборона славного города.

«Государь Император, – писал он в приказе по войскам от 28 февраля 1855 года, – в милостивом внимании к совершенно расстроенному моему здоровью, Высочайше слагая с меня обязанности по командованию войсками в Крыму и по званию начальника главного морского штаба, на мне лежавшие, при вступлении Своем на престол, 18 числа сего февраля, удостоил меня от 19 сего же месяца Монаршим рескриптом, в котором, между прочим, изображено нижеследующее:

«В общей глубокой горести о кончине Нашего Благодетеля, да будет нам утешением истинно русская храбрость, с которой вверенные вам войска встретили неприятеля и противодействуют его покушениям.

Поблагодарите от меня всех доблестных защитников Севастополя за блистательные подвиги, коими они украсили наши военные летописи; перешедший в жизнь вечную, Царственный вождь Православного воинства, благославляет свыше их стойкость и беспримерную неустрашимость».

Товарищи! Что могу еще сказать после двух Царственных благословений вам на верную и честную службу Престолу и Отечеству?

Тяжкими недугами разлученный с вами, мне остается только искренно поблагодарить всех и каждого из моих морских и сухопутных войск, сотрудников от генерала до рядового, за неоднократное доставленное мне счастье передавать им «царское спасибо», и, покидая по необходимости, ряды доблестного воинства, я утешаюсь убеждением, что, удостоенное прежде, оно не перестанет и впредь заслуживать Монаршее одобрение, радуя нашего Царя успехами защиты православного дела.