Николай Дубровин - Первая оборона Севастополя 1854–1855 гг. «Русская Троя»

На месте наименее опасном, но не закрытом от снарядов и штуцерных пуль матросы поставили несколько туров, покрыли их парчой и таким образом устроили нечто вроде аналоя, вокруг которого собрались солдаты Камчатского полка и все население бастиона. Старший священник храброго полка отец Евгений Федюшин отслужил молебен под гулом выстрелов и свистом пуль.

Величественная была картина 3-го бастиона с толпой молящихся. Глубоко западали в душу каждого торжественные слова молебна. Беспредельной верой в могущество Творца проникнуты были эти грозные, закопченные в пороховом дыму лица, с открытыми головами, толпившиеся к Св. Евангелию.

Окропив бастион святой водой, отец Евгений произнес слово, сообразное с обстоятельствами и особенно знаменательное по той обстановке, при которой оно было произнесено.

– Близ года уже наш полк, – говорил пастырь, – мужественно защищает вместе с другими войсками русскими богоспасаемый доселе сей град, столь драгоценный нашему отечеству.

Много утрат понесли вы, воины христолюбивые, при этой защите! Одни из ваших храбрых товарищей запечатлели уже исполнение своего святого долга кровью, другие самой жизнью! А вы, здесь предстоящие, сколько трудов, болезней, ран, лишений перенесли в это время!

Но вы не ропщите за то на премудрое Провидение. О нет, вы еще с большей покорностью произносите: «Да будет воля Твоя!»

Еще так недавно Ему было угодно испытать ваше терпение необходимой уступкой наших передовых укреплений, из которых особенно горько было вам уступить укрепление, носящее имя вашего полка (Камчатский люнет), укрепление особенно вам дорогое как по своей с вами соименности, так и по крови многих ваших товарищей, на нем пролитой во время его сооружения.

Что же произошло? Мы смирились перед благим Промыслом, повторяя непрестанно: «Да будет воля Твоя». Враг же наш, вероятно, возгордился! Но праведный Судья сотворил по истине: Господь, гордым противящийся, смиренным же дающий благодать, даровал нам вчера победу над возгордившимся врагом нашим, который, в опьянении мгновенного успеха, устремился на взятие самого града нашего, думая победить и сокрушить храбрых его защитников… Слава Всемогущему! Честь храброму воинству и доблестным вождям его. Отбитый враг бежал, тысячами трупов устлав свои следы!

Доблестные воины! Ваш подвиг еще не окончен. Вам предстоит еще много трудов, много жертв: Православие ждет от вас торжества своему делу, отечество – прежнего для себя покоя; Великий Государь надеется, что древняя слава знамен ваших, Его доверием вам врученных, вновь озарена будет блеском вашего оружия; совесть требует исполнения вашего долга – уничтожить врага, дерзнувшего нарушить неприкосновенность наших пределов, осквернить своей пятой стогны наших градов, лишить спокойствия мирных граждан, пролить потоки невинной крови, оскорбить святость алтарей Христовых!..

Укрепляйтесь же на новые труды и подвиги верой в милосердного Бога, без воли которого, помните, не спадет и влас с главы вашей; надейтесь на Него, Всемогущего, и пребудьте тверды в борьбе с врагами отечества нашего.

В тот же день, около 4 часов пополудни, по просьбе союзных главнокомандующих было назначено перемирие для уборки тел, продолжавшееся до самого вечера. Угрюмы были лица пришедших сюда французов, всегда веселые и шутливые, они на этот раз смотрели как-то невесело.

– Небось, присмирел француз, – говорили солдаты, – сбили, видно, спесь-то! Почаще бы его так угощать.

Число убитых и оставшихся на поле сражения было так велико, что у французов даже недостало носилок для поднятия трупов, и заведующий уборкой их просил, чтобы те тела, которые остались вблизи наших укреплений, были погребены нами.

Наши солдаты смотрели бодро и весело, они забыли о потере передовых укреплений и под влиянием блистательно отбитого штурма были убеждены, что Севастополь не может быть взят неприятелем.

Известие об отбитии штурма быстро облетело не только все уголки России, но и все концы вселенной. Русские люди встретили торжество своего оружия с особой радостью, они слали свой привет, благословение и молитву героям этого дня: собирались в кружки, толковали о славном для России дне 6 июня и вспоминали славных защитников родного города.

Государь император, желая ознаменовать день отбития штурма, Всемилостивейше пожаловал всем нижним чинам, участвовавшим в деле, по два рубля серебром и в милостивом внимании к главнокомандующему высочайше повелеть соизволил: славному Брянскому полку именоваться егерским генерал-адъютанта князя Горчакова 2-го полком.

«Постоянно полезное служение ваше, – писал император в рескрипте князю Горчакову, – и достохвальное самоотвержение при беспримерной в летописях военной истории обороне Севастополя приобрели вам право на особенное мое благоволение. Ныне 6 июня предводительствуемые вами войска отразили штурм неприятеля на левый фланг нашей оборонительной линии и покрыли себя новой неувядаемой славой.

Поручаю вам изъявить всем чинам сих войск душевную мою благодарность за их непоколебимую твердость, мужество и неустрашимость. Вместе с тем желая и вам лично изъявить искреннюю мою признательность за столь доблестный подвиг русского оружия, я повелел Брянскому егерскому полку, коего вы состоите шефом, именоваться егерским имени вашего полком».

Положение Севастополя после штурма. – Заслуги и деятельность гарнизона. – Жизнь на батареях и бастионах. – Русская удаль и молодечество. – Матросский сын Пищенко. – Посещение Севастополя преосвященным Иннокентием. – Праздник Брянского полка. – Осада и защита с 6 по 28 июля. – Смерть адмирала Нахимова. – Его деятельность и заслуга. – Смерть лорда Раггана

Прошло с лишком девять месяцев с тех пор, как взоры всего света обратились на Севастополь и его храбрых защитников. Флоты двух величайших морских держав и сухопутные армии четырех сильнейших государств разбивались о живые стены русских солдат, защищавших город, укрепленный в начале осады только с морской стороны, а с сухого пути имевший незначительные земляные насыпи.

В течение девяти месяцев осады союзники удивили свет тем, что бросили в город более полумиллиона бомб и ядер самого большого калибра; русские удивили своей стойкостью, мужеством и безустанной деятельностью. Отборные воины Франции, Англии, Турции и Сардинии, по собственному их сознанию, в течение девяти месяцев успели отвоевать себе такое пространство русской земли, «которое можно было бы окружить ремнями, нарезанными из одной воловьей шкуры», и для этого неважного успеха пожертвовали миллионами золота и десятками тысяч людей.