Алексей Щербаков - Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского

…В поисках авторов Лавров направился в Цюрих. Там обитало множество русских студентов. Их привлекало то, что нравы в швейцарском университете были посвободнее, чем в российских высших учебных заведениях. Да и, честно говоря, бездельничать, делая вид, что учишься за границей, было легче. Особую статью составляли девушки. Проблема была в том, что с высшим женским образованием в Российской империи дело обстояло плохо. Смольный институт благородных девиц, о котором сейчас модно сюсюкать, не имел к профессиональному образованию никакого отношения. Там готовили светских дам и состоятельных домохозяек.

Первые Высшие женские курсы были открыты во Владимире в 1870 году, но в 1873-м они прекратили свое существование. Знаменитые Бестужевские курсы в Санкт-Петербурге начали работать лишь в 1878 году. К тому же долгое время учеба на курсах считалась неприличной для добропорядочной девушки. Так что желающим учиться было куда проще выбить у родителей деньги на поездку за границу.

Русские студенты в Цюрихе жили весело.

«На улицах Цюриха русские студенты обращали на себя внимание: ходили с папиросами в зубах, одетые нарочито небрежно, в косоворотках и тужурках, в высоких сапогах, в каких, без сомнения, никто из швейцарцев не стал бы ходить по улицам. Девушки были коротко подстрижены [32], юбки на них – короче, нежели принято, – это был вызов консервативным нравам…

На Платтенштрассе русские студенты общими усилиями устроили свою кухмистерскую с дешевыми обедами, где обслуживали всех по очереди. Сложились и купили в рассрочку (благо потребовался очень небольшой вступительный взнос) деревянный, сильно запущенный дом. В верхнем этаже разместились жилые комнаты, в нижнем – библиотека, читальня, столовая и зал для собраний, где было поставлено пианино.

В этом „русском доме“ студенты могли жить по пять-шесть человек в одной комнате и вести шумные споры до глубокой ночи (строгие швейцарские хозяйки в своих домах такого не допускали).

Возле дома был сад с ветвистыми старыми деревьями. Для русских студентов сад сразу стал постоянным местом встреч, особенно по вечерам, когда сходились тут любители хорового пения».

Разумеется, собирались они не только для хорового пения. Выпить и подебоширить студенты любили всегда и всюду. В такой среде революционные идеи являлись признаком «крутизны».

В это время Лавров начал действовать.

«Для всех желающих Лавров вызвался читать лекции – о роли славян в истории мысли, о роли христианства в истории мысли, об истории мысли вообще. Слушатели собирались заблаговременно в зале для собраний и пели „Марсельезу“ под аккомпанемент пианино. Когда он приходил, пение прекращалось, молодые люди рассаживались, и он вслух излагал свои мысли, говорил час или два. Предложил и начал было читать курс высшей математики, которую в свое время преподавал в Артиллерийской академии. Он убежден был, что математика нужна всем: она приучает логически мыслить, а тот, кто умеет мыслить логически, не станет поступать очертя голову… Но оказалось, что молодежь, захваченную проблемами социальными, увлечь математикой трудно. Тут число его слушателей с каждым разом таяло, и, когда их осталось трое, огорченный лектор сам предложил занятия прекратить.

Очень характерно, кстати. Рассуждать о социальных проблемах – пожалуйста! А вот точным наукам ребята учиться не

хотели. Интересно, когда несколько позже марксисты в России начали организовывать рабочие кружки, то рабочие как раз с огромным интересом изучали физику, математику и даже астрономию.

В Швейцарии у Лаврова стали появляться сторонники. Не обходилось и без проблем. Дело в том, что там же уже существовал кружок сторонников Бакунина. Попытка сотрудничества с ними ни к чему не привела. Те хотели взять издание по свой контроль. Противостояние иногда перерастало в мордобой. Впрочем, у революционеров это было делом обычным.

Тем не менее, дело Лаврова двигалось. Первым делом он стал распространять, в том числе и в России, программу будущего журнала.

«Будущий строй русского общества, осуществлению которого мы решили содействовать, должен воплотить в дело потребности большинства, им самим сознанные и понятые. При малой грамотности и при неподготовленности большинства мы не можем обратиться прямо к нему с нашим словом. Мы обращаемся с ним к той доле цивилизованного русского меньшинства, которая понимает, что будущее принадлежит народу.

…Лишь уясняя народу его потребности и подготовляя его к самостоятельной и сознательной деятельности для достижения ясно понятых целей, можно считать себя действительно полезным участником в современной подготовке лучшей будущности России.

Лишь тогда, когда течение исторических событий укажет само минуту переворота и готовность к нему народа русского, можно считать себя вправе призвать народ к осуществлению этого переворота.

…И теперь призываем всех сочувствующих нашей программе с нами – ВПЕРЕД!»

Журнал стал выходить в 1873 году. В нем проповедовалась знаменитая идея «походов в народ» для того, чтобы, так сказать, раскрыть глаза крестьянам и привить им революционные идеи. К этому времени уже были отлажены способы доставки нелегальной литературы в Россию. Главную роль здесь играли контрабандисты. Этим делом на западной границе занимались евреи. Им было несложно. Они жили по обеим сторонам границы и имели множество родственных и деловых связей. Схема была проста. Вот как действовал один из «впередовцев», Николай Кулябко-Корецкий.

«По приезде из Цюриха на австрийскую пограничную станцию Подволочиск он отправился на постоялый двор, а по-местному – в корчму, и откровенно сказал корчмарю, что ему нужно переправить через границу чемодан с книгами, за это он готов дать вперед двадцать пять рублей. Корчмарь отнесся к предложению как к делу обычному и через полчаса прислал дюжего молодого еврея, который без лишних слов забрал чемодан и двадцать пять рублей, пообещав завтра вернуть чемодан по другую сторону границы, но не в пограничном Волочиске, а немного дальше, на станции Проскуров. Все так и вышло. В Волочиске таможенники напрасно рылись в багаже Кулябко-Корецкого, а в Проскурове на перроне он получил от контрабандиста свой чемодан с книгами».

И все дела. Контрабандисты отличались исключительной честностью, то есть всегда выполняли свою «работу». При этом их совершенно не интересовало содержимое груза. И уж в любом случае они помалкивали. III отделение не имело в этой среде своих агентов, а в полиции и в пограничной страже всё было схвачено.