Алексей Щербаков - Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского

Типография не охранялась – у народовольцев не было денег на сторожа, к тому же они не думали, что агенты тайной полиции осмелятся в нарушение международных норм разгромить предприятие на территории суверенного государства. По знаку Рачковского Шевалье легко открыл двери.

Начался разгром типографии. Прежде всего уничтожили всю отпечатанную и приготовленную к отправке в Россию нелегальную литературу, рассыпали набор, поломали машины. Несколько пудов типографского шрифта разбросали по ночным улицам Женевы.

Рачковский поручил одному из своих тайных агентов, некоему Гольшману, обладавшему бойким пером журналиста и богатым воображением, как можно красочнее описать проведенную в Женеве операцию. Послание ушло в департамент полиции. Этот шаг Рачковского оказался исключительно дальновидным.

Полученный в Петербурге доклад о разгроме народновольческой типографии произвел большое впечатление и на директора департамента полиции Дурново, и на министра внутренних дел и шефа жандармов графа Толстого.

О разгроме типографии в Женеве граф Толстой (министр внутренних дел. – А. Щ. ) доложил лично императору; самодержец поблагодарил Толстого за хорошо поставленную работу тайной полиции. Рачковского наградили орденом Анны 3-й степени, присвоили высокое по тем временам звание губернского секретаря.

Награды получили и сотрудники Рачковского. Одновременно всей компании выдали щедрое денежное вознаграждение из личного фонда царя. Рачковский получил 5000 франков.

Когда народовольцы восстановили типографию в Женеве, команда Рачковского вновь разгромила ее. С тех пор типография не открывалась».

Начальник иностранной службы Департамента полиции активно сотрудничал и с французскими спецслужбами. Одновременно он взялся пробивать интересы французских промышленников в России.

А уж заодно – устроил одну из знаменитых политических провокацией.

«Рачковский решил использовать в своих целях паническую боязнь Александра III заговоров и покушений. Петр Иванович собирался с помощью своего агента-провокатора организовать в Париже группу из народовольцев-эмигрантов, которая якобы будет готовить покушение на жизнь императора, и постоянно „информировать“ Александра о том, как идет подготовка к захвату этой группы.

После чего совместно с французской полицией „раскрыть“ и ликвидировать „заговор“. Император, бесспорно, будет благодарен не только ему, Рачковскому, но и французскому президенту.

Агент „Ландезен“ получил от него задание создать группу террористов-народовольцев. „Ландезен“ через своего бывшего петербургского товарища Теплова познакомился с тремя эмигрировавшими в Париж народовольцами – Накашидзе, Степановым и Кашинцевым. Агент Рачковского убедил их в том, что сразу после того, как будет убит Александр III, в России начнется восстание народа.

В дальнейшем все развивалось по сценарию Рачковского. Его сообщение о группе террористов-народовольцев, готовящих покушение на царя, было положено на стол Александра III, который теперь внимательно следил за всеми действиями „Ландезена“ и Рачковского.

Вскоре на страницах французских газет появилось сообщение министра внутренних дел Констана, где говорилось, что в результате активных мер, предпринятых французской полицией в тесном сотрудничестве с русскими коллегами, арестованы русские эмигранты Накашидзе, Степанов и Кашинцев – члены террористической группы, в которую входил также погибший при испытании бомбы Анри Виктор.

Они были арестованы в тот момент, когда собирались выехать в Россию. При аресте у террористов изъяли большое количество изготовленных ими бомб и несколько стволов огнестрельного оружия.

Разумеется, руководитель террористов „Ландезен“ и активный участник группы француз Бинта (он же агент французской полиции) успели скрыться.

Через несколько дней французские газеты лежали на столе Александра III. Русский император имел все основания быть довольным работой своей тайной полиции, раскрывшей опасный „заговор“».

Заметим, что реальные террористы никогда не возили через границу готовые бомбы. Их было проще изготовить на месте.

Конечно, гораздо проще самому создавать организации и самому же их разоблачать… И всё, вроде, вышло хорошо. Рачковский и его агенты получили награды, российские и французские соответствующие службы отчитались о проделанной работе. Но вот способствовала ли такая деятельность борьбе с реальными революционерами?

Однако, с другой стороны, Рачковский в 1901 году был уволен со своего поста – и появившиеся террористы делали за границей, что хотели.

Впоследствии Рачковский вернулся в Департамент полиции – но его деятельность уже не была непосредственно связана с эмигрантами.

Итак, в середине 80-х годов революционное движение стало приходить в упадок. Соответственно, в эмиграции также начались разные настроения. Многие разочаровались в революции. Вели себя эти люди по-разному. Кто-то ушел в частную жизнь. Были и те, кто стал искать пути возвращения домой. А вот Лев Александрович Тихомиров ушел из революционного движения с большим шумом.

Этот человек играл очень большую роль в революционных кругах. Начинал он в так называемом кружке «чайковцев», попал под суд за это дело, правда, осужден не был. Впоследствии вошел в организацию «Земля и Воля», где занимал видное место. После раскола организации примкнул к народовольцам. Причем не просто примкнул, он присутствовал на учредительном съезде и поддержал идею убийства Александра II. Непосредственно в террористических акциях Тихомиров участия не принимал, однако входил в Исполнительный комитет, а также являлся редактором печатных изданий организации. То есть идеологически обосновывал террористические акты. (Кроме убийства императора, народовольцы много ещё чего натворили.) На виселицу он нагулял.

Когда после убийства Александра II начались аресты, Тихомиров не стал ждать, когда за ним придут, а отбыл в Швейцарию. Там он некоторое время совместно с Лавровым издавал «Вестник Народной воли», заодно выпустив книгу «Россия политическая и социальная». Данное произведение уже, строго говоря, не является революционным. Это социологический обзор, написанный по-французски и для французского читателя, который мог бы создать и человек, не разделяющий радикальных взглядов. В 1888 году в предисловии ко второму изданию этой книги Тихомиров фактически отрекся от своих революционных воззрений.

Но страшный шум вызвало другое его произведение: написанная в том же году брошюра «Почему я перестал быть революционером».